Глава 8. Нелегкий путь

 

— Запомнили, все запомнили,— негромко про­бормотал Донателло.— Но после того, как мы най­дем эту чертову книгу и чертову колбу, вы отправи­те нас назад и мы больше никогда не встретимся. А ты,— он повернулся в сторону Леонардо,— ты у меня получишь!

 

— Ребята, не заводитесь прежде времени,— оборвал его Микеланджело.

 

— Да я и не завожусь,— ответил Донателло,— пока...

 

— А почему кони отказались идти дальше? — озабоченно проговорил Рафаэль.— Мы же идем, и ничего.

 

— Просто они на расстоянии почувствовали Зло и испугались. Им же не докажешь, что это нуж­но,— ответил Леонардо.

 

Черепашки шли по заросшей травой мощеной дороге. Было видно, что по ней уже давно никто не ходил и не ездил. Начался едва заметный, но долгий, утомительный подъем. С востока подсту­пали крутые, безлесые холмы. Правый, самый высокий и каменистый, вздымался поодаль от прочих: круча с плоской вершиной. Древняя доро­га тянулась у подножия горы.

 

С каждым шагом они все больше и больше узна­вали пейзаж.

 

— Подумать только, за шестьсот лет почти ни­чего не изменилось! — удивился Донателло.

 

— Да. Дикие, безлюдные места,— согласился Микеланджело. В глубоком ущелье шумела горная река. В мутном небе над ними нависали мрачные безлесые взгорья. Горы надвинулись угрюмо и тяжело, то вздымаясь на тысячу с лишним футов, то сходя на нет и ложбинами пропуская путников на восток. Всюду виднелись поросшие травой, лишайником и мхом мощные скалы.

 

Горы обступали их все теснее. Путники минова­ли длинную долину, почти ущелье,— темное и су­хое. Над каменными взлобьями нависали деревья, обнажая узловатые, цепкие корни. Выше по скло­нам темнел сосняк.

 

Черепашки вконец выбились из сил. Шаг за ша­гом пробирались они по нехоженой низине, загро­можденной рухнувшими деревьями и обломками скал. Они шли и шли почти без отдыха целый день. Ранний, холодный вечер окутал их сыростью. Под ногами, правда, стало немного чище. Позади сгу­щался туман.

 

Стонали и всхлипывали незримые птицы, прово­жая красный диск солнца. На закате черепашки подошли к завалу. Для того чтобы его обойти при­шлось бы лезть на скалы. В воздухе была мертвая тишь. Глухая, непроглядная тьма опускалась над горами. Тогда они, наконец, остановились и устроились на ночлег в небольшой пещерке, ско­рее — выемке скалы.

 

Холодная выдалась ночевка на высоком уступе, хотя они и развели небольшой костер под скрючен­ными корнями громадной сосны. Черепашки ежи­лись и прижимались друг к другу. Свистел ледяной ветер, слышны были стоны и вздохи деревьев. Друзья настолько выбились из сил, что их одолел полусон. Мерещилось, будто над ними машут чер­ные крылья, а на крыльях мертвецы, отыскиваю­щие где это они укрылись.

 

Наконец забрезжило ясное, прозрачное утро. Воздух посвежел и промытые дождем бледные не­беса источали неяркий свет. Черепашки наспех по­завтракали и сразу тронулись в путь.

 

Они все утро карабкались вверх по осыпи. На­шли ущелье, которое вывело их в долину, пролегав­шую в подходящем направлении. Но внезапно путь им преградил зубчатый, точно пила, хребет. Друзья попытались одолеть его с ходу, но не тут-то было. Тогда они пошли вдоль хребта, пытаясь найти лощину и чуть не заблудились. Они настолько запутались, что уже не знали, куда идти: направо, налево, вперед или назад. Но вдруг Рафаэль, ко­торый шел впереди остальных, обернулся и крикнул:

 

— Эй! Здесь тропа!

 

Черепашки обрадовались. Это действительно была тропа. Она вилась, выползала из нижних перелесков и терялась на пути к вершине. Местами она совсем заросла, кое-где ее загромоздили валу­ны и упавшие стволы, но было видно, что когда-то по ней очень часто ходили. Вокруг старые деревья были срублены или сломаны, и огромные скалы расколоты или отодвинуты в сторону.

 

Они пошли по тропе, но шли очень осторожно, особенно когда забрели в тенистый лес, а тропа стала шире и отчетливее. Вынырнув из густого ельника, они устремились вниз по склону. Тропа исчезла за могучей скалой. Черепашки все шли и увидели, что дорога ведет на тяжелое взлобье, об­росшее деревьями. Преодолев его, они спустились по крутому склону и снова оказались на краю ущелья, по дну которого текла река.

 

Вечерело. Тени удлинялись. Сколько хватало глаз, дорога была по прежнему пуста. Они сошли с насыпи, свернули направо и продолжили путь. Сбоку надвигался длинный отрог, скрывая закат­ное солнце и навстречу им с гор повеяло стужей.

 

Черепашки уже стали высматривать по сторонам место для ночевки, но не успели они пройти и не­скольких сот метров, как невесть откуда взявшийся дым начал пощипывать им глаза. Вскоре почти ни­чего не стало видно. Ив этой глухой молочной пелене сзади раздался какой-то стук.

 

— Как будто молотком по железу! — восклик­нул Леонардо.

 

Неожиданно для всех дым стал исчезать и по обе стороны дороги со свистом закрутился грозный вихрь.

 

— Э, кажется, это наш старый знакомый! — До­нателло оглядывался по сторонам.

 

Черепашки припустили вперед, стараясь не ду­мать о том, что их окружало. Деревья стояли мерт­вые, сучья их, покрытые белой коркой, хрустели и трещали, когда друзья пробегали мимо.

 

И тут сзади донесся отчетливый, звонкий пере­стук копыт. Черепашки резко оглянулись, но — о, ужас! — сзади никого не было. Копыта стучали все ближе и ближе, их стук надвигался и скоро черепашки почувствовали, как на них наваливает­ся какая-то тяжесть. Они снова оглянулись — опять никого.

 

— Спокойно, спокойно, ребята,— приговаривал себе под нос Микеланджело.

 

Они бежали вперед, уже ничего не ощущая, ни­чего, кроме надвигающейся опасности. Зло — вот что преследовало их! Вперед! Вперед!.. Но что-то невидимое и непонятное догнало их, сильно толк­нуло в спину. Черепашки полетели кубарем. Одна­ко, не оглядываясь, вскочили и снова бросились бежать. Небо затянуло темным покрывалом, они спотыкались, падали и получали удары по бокам из пустого пространства. Кто-то невидимый изби­вал их, а черепашки даже не знали, как ему от­ветить.

 

Мост! Он вырос перед друзьями внезапно и они сразу же узнали это место. Да, это был действи­тельно тот самый деревянный мост, через который с большим трудом перебрался их «бьюик». Но сей­час он выглядел добротно и был явно в хорошем состоянии.

 

— Ну, теперь уже недалеко! — воскликнул Лео­нардо, и черепашки ступили на деревянный настил. Он казался одной из тех вещей, которые сущест­вуют вечно: нельзя было представить себе, что он когда-то обрушится.

 

Пинки и толчки сзади и сбоку сразу же прекрати­лись. Их оставили в покое. Осторожно огляды­ваясь по сторонам, друзья неуверенно шагали над бездонной пропастью. Вокруг стало тихо, туман рассеялся и в красных лучах заходящего солнца на горизонте на самой вершине горы перед ними вырос силуэт знакомого замка.

 

— Да уж, мы почти у цели,— мрачно объявил Донателло.

 

Но по мере того, как черепашки приближались к середине моста, тот под их ногами начинал все сильнее дрожать. Скрипели сухие доски, визжали кованые гвозди. Мост затрясся в бешеной пляске. Он шатался и прогибался, как будто пытался сбро­сить с себя бесстрашных героев в бездонную про­пасть, по дну которой, шумя и бурля среди камней, текла быстрая река.

 

— Держитесь! — крикнул Микеланджело.

 

Они ухватились за перила моста, но те постоянно вырывались из рук. Тогда черепашки упали на доски, и ползком стали подбираться к спаситель­ному краю ущелья. По мосту прошли жуткие вол­ны, он весь колотился, стонал. Но друзья, все же, обливаясь потом, вконец измученные, выползли на спасительный край. Совершенно обессилевшие они долго лежали без движений.

 

— История повторяется,— мрачно заметил До­нателло.— Как видно, нам не остается пути к от­ступлению, придется идти вперед!

 

Вдруг на черепашек накатилось ощущение, будто за ними кто-то пристально наблюдает. Друзья поднялись на ноги, затяну ли потуже пояса и решительно направились в сторону осиновой аллеи. Но сколько они ни пытались вглядеться в густую темноту, туда, где — они это прекрасно по­мнили — стоит покинутый замок, они так ничего и не увидели. Ощущение, что за ними кто-то наблю­дает, все не покидало их.

 

Черепашки ниндзя подошли к аллее. Снова клу­бился туман. Он рваными клочьями полз между стволов деревьев. Ноги ступили на пожухлые, об­летевшие листья и, шелестя ими, черепашки дви­нулись дальше, продолжая вглядываться в тем­ноту.

 

Друзья настороженно прислушивались. Ночь полнилась шорохами и скрипом деревьев.

 

Вдруг, где-то совсем недалеко, с грохотом и треском рухнуло старое дерево.

 

Черепашки вздрогнули, их ноги как будто при­росли к земле. Странные нечеловеческие звуки и крики заполнили все вокруг.

 

Друзья затравленно озирались. Они вдруг поня­ли, что не знают, в какой стороне замок, не знают, куда нужно идти. Звуки — хрипы и стоны — слы­шались со всех сторон. Они наплывали вместе с туманом. Скрипели деревья, сыпалась листва, сно­ва закружился вокруг них знакомый вихрь.

 

Лес ожил. Стали падать деревья, хрустели ветки, выворачивались пни. Сама земля заходила ходу­ном под ногами.

 

Черепашки совершенно потеряли дорогу, и никак не могли понять, в какую сторону им броситься — туман спрятал от них последние проблески захо­дящего солнца.

 

Листья начали разлетаться в разные стороны. Дерн приподнялся, вздыбился. Из-под него стали со скрипом выскакивать длинные извивающиеся корни. Они, как руки, потянулись к черепашкам и стали опутывать их тела. Они цеплялись за ноги, извивались как змеи, ползли к лицу, опутывали руки, туловища, захлестывали шеи, стягивались все туже и туже.

 

Черепашки готовы были закричать от ужаса, и только гигантская сила воли удерживала их от этого. Они судорожно дергались, пытаясь освобо­диться, но не могли двинуться с места, прикован­ные гибкими корнями к земле. Корни острыми ши­пами рвали на них кожу, впивались в тело. Глаза друзей были полны ужаса и страдания. Необъят­ный страх охватывал и переполнял их.

 

Вокруг все пришло в движение: теперь шевели­лись ветви и стволы деревьев. Даже маленькие травинки, тонкие стебли тянулись к ним, опутывая и связывая.

 

— Только не сдаваться! — из последних сил за­кричал Микеланджело своим друзьям.— Только не сдаваться!..

 

Черепашки собрали всю свою волю, всю свою силу и с натужным криком одновременно рванулись. Корни, как гнилые веревки, начали трещать. Неожиданная маленькая победа воодушевила че­репашек. Они стали освобождать ноги, руки, по которым стекала кровь. Они еще раз, собрав все силы, рванулись и почувствовали, что освободи­лись. Друзья бросились бежать напролом, не зная куда. У них было только одно инстинктивное желание — спастись любой ценой, выжить, убежать, достигнуть цели, выполнить просьбу Гиндальфа. Они бежали не разбирая дороги. Ветви хлестали их по лицу. Черепашки задыхались, падали, вста­вали на ноги и снова продолжали бежать. Они не понимали сами, каким образом, каким чувством смогли найти дорогу к замку. Что-то неведомое, невидимое и непонятное гналось за ними. Шелестели листья. Они закручивались вихрем, взлетали высо­ко в небо, сыпались дождем.

 

То, что гналось за ними, казалось, вот-вот настиг­нет их, схватит, убьет. Когда друзья решили, что им осталось жить совсем недолго, они наконец, вы­рвались из-под тени зловещей аллеи, перебежали большую открытую площадку и пересекли ров по подвесному мосту. Их быстрые шаги гулким эхом отозвались под сводами башни ворот. Черепашки с ходу ворвались в каминный зал замка.

 

Здесь все было почти как и прежде,— когда они впервые пересекли порог этой огромной комнаты. Не хватало только больших часов с боем. На том месте, где стояли они, зияла огромная дыра в сте­не — вход в подземелье. Было и еще одно отличие, которое сразу же бросилось в глаза. На столе, по­крытом все той же белоснежной скатертью, вместо роскошных блюд и дорогих приборов стоял черный гроб.

 

Черепашки замерли на пороге, тяжело дыша и вытирая пот со своих лиц. Они затравленно озира­лись, пытаясь предугадать, что же уготовила им судьба на этот раз.

 

Внезапно крышка гроба со страшным скрипом приподнялась и отлетела в сторону. В гробу лежа­ла женщина. Друзья стояли как будто окаменев­шие и смотрели на нее. Наконец Леонардо сделал неуверенный шаг, чтобы взглянуть на умершую. Трепет пробежал по его жилам — перед ним лежа­ла такая красавица, каких он не видывал в жизни. Казалось, никогда еще черты лица не были образо­ваны в такой очевидной и тонкой гармонии. Она лежала, как живая. Лоб был белым, как снег, и, ка­залось, под ним жила мысль. Брови тонкие, ровные горделиво приподнимались над закрытыми глаза­ми. Ресницы, упавшие стрелками на щеки, каза­лось, сомкнулись лишь мгновение назад. Губы, плотно сжатые, будто готовы были усмехнуться. Но все же в чертах ее лица виделось что-то не­доброе.

 

Леонардо почувствовал, что душа его болезнен­но заныла и вдруг что-то очень знакомое показа­лось ему в лице женщины.

 

— Ведьма! — воскликнул он не своим голосом и отскочил в сторону.

 

Друзья быстро последовали за ним. Действи­тельно, броская красота усопшей казалась страш­ной. Может быть, женщина не поразила бы их, если бы была не так красива и свежа. Но в чертах ее не было ничего мертвого. Лицо было живым. Черепашкам показалось даже будто она глядит на них закрытыми глазами. Только тишина в замке была мертвая. Гроб стоял неподвижно.

 

Внезапно женщина поднялась и резко села. Усопшая стала меняться прямо на глазах, пока не превратилась в синий труп. Она стала страшна. Щелкнула зубами и открыла мертвые свои глаза.

 

— Да! Это я! — прошамкали черные губы. Глухо стала она ворочать языком, выговаривая страшные слова. Они напоминали по звучанию клокотание кипящей смолы. Что значили они, черепашки не знали, но что-то страшное в них явно заключалось. И тут Микеланджело понял, что она произнесла заклинание.

 

<<<назад                                                                                                              читать дальше>>>