Прочла 2 фанфа «Год Тигра» и «Рассказы Millena» (да, это все, что я прочитала за последние полгода, не считая СМИ и учебников) и меня посетил Муз! Прямо руки зачесались напечатать свой более или менее нормальный фанф. Официально заявляю, что никак бредовых TMNT-девушек не будет, я бы с радостью сожгла те рукописи и осталась бы довольна. В этой теме я буду выкладывать различного рода рассказы о TMNT. Решила, что писать длинный фанф неудобно и силы теряются к концу, путается сюжет (у меня лично относительно самого создания). К тому же, иногда приходит только маленькая идейка, которая не займет много места, а высказать захочется. Рассказы будут связаны смыслом друг с другом, как череда последовательных событий.
Непосредственно по этому фанфу. Нет, у мне не было плохое настроение и мне не было грустно (ха-ха, наглая ложь: у меня всегда печальные глаза), когда я его писала. На самом деле я хотела написать веселое сочинение о черепашках, но не знала с чего начать. Стала печатать одно предложение за другим, все пошло своим чередом, и так родился серьезный философский рассказ о жизни подростков-мутантов. Писала весь вечер и начало ночи одного дня, когда легла спать не могла уснуть то ли из-за выпитого кофе с шоколадом, то ли из-за боязни, что Муз уйдет; на следующий день дописала до конца к наступлению полуночи, как нечто волшебное. На суд вам, читатели. Жду критики. Садомазо=)…
З.Ы. Копирайт подписала всеми моими действующими никами на всякий случай.
З.З.Ы. Эх, минимальные возможности форматировать=(. У меня в Ворде так хорошо было оформлено в плане полиграфических правил… ну, почти.
З.З.З.Ы. Перечитывала несколько раз, перестает нравиться мне этот фанф. Но, надеюсь, что в некоторых местах он все же пощекочет ваши чувства =).
З.З.З.З..Ы О, лолололо. Сначала напечатала «дуралея» вместо «дурака», но подумала, что дура_лея звучит обидно как минимум для одного человека… Упс, пардон, не сдержалась Х). Но это НЕ намек!!!
_________
Через замочную скважину
Рецензии критиков: Есть
Пролог
Длинные сумрачные зловонные коридоры подземелья яблока-Нью-Йорка. Неизвестно, какие тайны оно хранит, ведь, те, кто так или иначе были просвещены о них, предпочли помалкивать об увиденном или услышанном. Пожалуй, так будет лучше, чтобы остались неразгаданные мифы, передаваемые лишь как житейские слухи, и не нарушалась обыденная жизнь самих персонажей легенд.
А тайна сия известна сердцам сотням тысяч подростков и людям много старше. Думаю, что и читателю она не будет нова. Но, все же, интересно, я думаю, еще раз заглянуть в замочную скважину дверей дома зеленых существ черепашек-мутантов, именуемых себя юными ниндзя. Несмотря на их полигамную насыщенную жизнь и бесчисленные фантастические приключения, герои комиксов обычные люди, с душой, ранимым и чутким сердцем, проблемами взаимоотношений между собой.
Все мы одной крови
Просторная уютная комната, оформленная в японском стиле: полумрак, ковры с драконами, свечи, картины с самураями, красивые старинные книги, низкий столик посредине, двери-купе, запах ладана, приятная музыка, хрупкий фарфоровый чайный сервиз, шарообразные фонарики, невероятные иероглифы, кулоны, коллекционные мечи, чудом сохранившаяся, но засохшая, ветка прекрасной вишни сакуры. Вдруг — звонкий шум падающей посуды, разбитые осколки разбросаны вокруг, шуршащее движение, томное дыхание и попытка вырвать из груди бесполезный стон помощи.
«Темнота. Ничего не вижу. Сейчас сосредоточусь, мои сыновья. Не переживайте. Я стар, такое бывает. Еще чуть-чуть, и я поднимусь, как ни в чем не бывало».
— Эй, Лео, ты слышал?– спросил черепашка в фиолетовом, сидящий за столом перед раскрытой крышкой микроволновой печи, и снял защитные очки.
Но ученый никого не увидел уже: лидер оказался неожиданно быстрым и на сей раз. Сколько бы раз Леонардо не демонстрировал свое мастерство ниндзя, мутанта, более отдаленного от боевого искусства, чем остальные, не переставал удивлять брат.
В комнате крысы-мутанта был бесстыдно панующий кавардак, но единственное, что бросилось в глаза катаноносца, был его отец, неподвижно лежащий у разбитого сервиза и сделавший попытку подняться.
— Мастер!– черепашка бросился к учителю, проверил пульс — сердце бьется.– Мастер Сплинтер! Раф! Дон! Майки! Быстрее сюда!– громким, но срывающимся голосом взвыл ниндзя.
Видимо, завидному спокойствию и хладнокровию стойкого бойца пришел конец. По крайней мере, на данный страшный, но вполне ожидаемый момент. Все когда-либо, к сожалению, проходили это или пройдут, и никакое родство с тем или иным видом, царством не избавит от ноющей боли в сердце, когда любимый близкий человек оказывается на грани, пусть и не на долгое время. Все мы из одного теста: те, у кого есть разум и душа, близкие и друзья, те, в чьих жилах течет красная густая кровь.
Дон прибежал на зов и застопорился у входа, словно потерял разум, на лице ничего не было. Один вопрос предстал в голове: «Живой ли?» Поняв смятение и отчаяние брата, Леонардо ответил, что Мастер жив, но…Лидер взял крысу на руки и положил на такой же маленький и низкий, как стол, диван, расположившийся под большим семейным фото. Сплинтер издал нечленораздельный слог, после чего раскрыл рот и жадно глотнул воздух, усы вздрогнули. Без всяких слов черепашки поняли, что отец мучился жаждой. Донателло пошел за стаканом воды, а Леонардо приложил припухлые от испуга губы к жесткому волосатому меху учителя. «У него жар»,– сказал про себя лидер. Бывало, сенсей болел, но редко, а сегодня случился некий приступ посерьезней насморка. Усы крысы снова вздрогнули, а ноздри расширились. «Он нас несомненно чувствует и слышит,– подумал лидер,– признак хороший. Я помогу вам. Я был там однажды, Мастер, вы это знаете: не сдавайтесь». Как раз в этот момент Донателло принес стакан чистой прозрачной воды, благо ум ученого распространялся даже на простые бытовые приборы, а глоток отфильтрованного наивкуснейшего природного питья может дать прочный канат возвращения к жизни. Черепашка поднес ко рту отца стакан и медленно аккуратно наклонил сосуд, Сплинтер в свою очередь автоматически отпил половину. Но пушистым щекам крысы потекла прозрачная жидкость, видимо, жажда была утолена.
Леонардо словно подменили, и он, не замешкавшись больше, вскочил и повышенным озлобленным тоном обросал брата градом слов:
— Где, черт возьми, эти неблагодарные бездельники, Рафаэль и Майки?!? Они ему нужны сейчас, как никогда раньше, неужели им наплевать?!
— Лео, говори сейчас, что хочешь, это вполне нормальная реакция. Но все-таки ты наш лидер, кто, как не ты, сможет хладнокровно оповестить братьев о нашем несчастье? Раф ушел в обходку, как и всегда, а Майки сейчас вместе с Эйприл должны вот-вот вернуться, но вот с Рафаэлем похуже,– как-то виновато сказал Дон, ведь хотел же на всякий случай присобачить каждому из братьев жучки.
— Этот Рафаэль! Ему всегда было пофиг на нас всех! Пусть вообще не возвращается сюда, так будет лучше всем,– вполне серьезно ответил лидер, чьи глаза налились кровью аналогично тому, как это бывает у того самого вспыльчивого брата-пофигиста, что обоим бы не понравилось.
— Лео, ты себя слышишь? Успокойся,– начала речь умник, но его перебил голос брата в оранжевом.
— Дон, Лео, Мастер Сплинтер, выходите-выходите, где бы вы ни были! Я вас ви-и-и-и-ижу!
Леонардо с силой вдохнул и вышел навстречу Микеланджело. Послышалось радостное приветствие, короткий монолог, удивление, сомнение в сказанном — и вот он, веселый ниндзя, у кровати учителя.
— Мастер! Сенсей! Не шутите так!– Майки пал на колени от напавшего бессилия и опустил голову, прошептал что-то вроде «Это просто сон».
Леонардо и Дон переглянулись так, что в их глубоких очах можно было увидеть весь смысл жизни. Леонардо успокаивающе положил мощную трехпалую кисть на плечо брата, как бы подтверждая реальность случившегося и успокаивая. Сплинтер все так же томно дышал, его усы и нос не переставали улавливать присутствие родных, и это помогало ему, бесспорно.
— Майки,– осторожно обратился к оранжевому ученый,– Эйприл не придет?
— Донни, не придет она. Пришел Кейси, и они рванули на выходные за город на дикий кэмп,– с насмешкой произнес Микеланджело, так как нельзя было представить О’нил без двухдневного принятия ванных процедур, без махрового халата и без синей маски с огурцами на лице вечером.
— Поэтому они недоступны,– констатировал ум команды.- Придется справляться своими силами. Леонардо, сосредоточься и попытайся вспомнить лекции учителя о лекарственных растениях. Но что я такое говорю? Ты сам ведь много знаешь о нетрадиционных методах лечения.
— Донни, сегодня я бессилен. Все, что я попробую,– посредством медитации найти Сплинтера в том мире и помочь ему зацепиться за наш. Но мне нужно время, а его может не быть. Я не врач, поэтому не могу понять, насколько все серьезно. На обморок обычный не похоже.
Майк утер нагло выкатившуюся слезу и осмотрелся вокруг: кого-то очень не хватает.
— Лео, а где Раф?– весельчак посмотрел на лидера глазами ребенка, только что проснувшегося посреди ночи и, держа плюшевого мишку, утерев глазки, невинно спрашивающего у родителей в их спальне, когда же вернется вдруг пропавший старый дряхлый любимый пес.
— Сам у него спроси, если он соизволит дальше разделять с нами кров,– ответил как можно нейтрально Леонардо, но это у него нисколько не вышло и прозвучало из уст лидера не столь язвительно, сколь нелепо.
— Хорошо,– спокойно произнес Донателло,– я пойду за Рафаэлем. Лео, Майки, справитесь?
— Да, сэр,– сделав попытку улыбнуться, ответил Майк, поднявшись.– Не подведем!
Языки пламени
Донателло сидел за рулем потрепанного различными испытаниями, но все время усовершенствовавшегося, черепашьего вездехода. Ниндзя стоило быть более внимательным и осторожным, так как приходилось объезжать все закоулки, подворотни и притоны, куда только могло бы занести неугомонного братца, искавшего приключения на его маленькую упругую. В мыслях Донателло выругал себя за то, что в тайне не подложил Рафаэлю следящее устройство, а так же не забыл упомянуть имя брата не совсем добрым словом, но, подумав о ситуации, скорее пожалел его: для него подобное сообщение будет шоком. Горячий ниндзя никогда не говорит вслух о чувствах, но все и без слов прекрасно знают: за колючей проволокой независимости скрывается ранимая душа и заботливый брат и сын. И он это тоже знает. «Где тебя черти носят?»- спрашивал Дон у себя, но ответ не приходил, как из-за угла послышался рев мотоцикла. Ученый было уже обрадовался, но напрасно: из подворотни со всей дури выкатил на пустое ночное шоссе байкер. Он проехал немного вперед, резко повернул в обратную сторону, оглушив пением мотора округу, проехал мимо вездехода. Донателло понадобилось меньше секунды, чтобы заметить на лице человека ужас, испуг, страх. «Должно быть, дело рук Рафаэля»,– понял ум команды, подъехал ближе к проему между абсолютно одинаковыми домами, быстро оглянулся, но никого не увидел. Тогда ученый вышел из машины и незаметно проскользнул в причудливые тени тупика, забрался на крышу, позвал брата:
— Рафаэль!
Но ответа не последовало. Дон не на шутку разозлился, поэтому, как только заметил вдалеке длинную мелькнувшую повязку, побежал, как угорелый, приготовившись всыпать шестом со всех сил. Он преодолевал крышу за крышей, пока не понял, что Раф с ним попросту играет. Черепашка остановился и выждал: брат, судя по всему, не сдержится и появится где-нибудь за спиной, чтобы испугать и посмеяться над ниндзю-цу ботаника. «Механика скорее»,- поправился Донателло, держа бо наготове. Вопреки желаниям горячего юнца, ученый опроверг теорию брата, точно рассчитав появление Рафаэля и траекторию, с которой он хотел наброситься.
— Ай, больно же!– схватившись за голову, возмутился черепашка с саями, что вовсе не входило в его планы.
— Не более чем законы физики,– прокомментировал свой четкий удар Дон и продолжил:— У нас несчастье. Сплинтер… он не приходит в себя больше часа. Ты нужен ему. Лео в бешенстве. Но я прошу: не обращай внимания.
— Ты шутишь, верно? Это все только попытки Лео вернуть меня, только потому, что его великое и совершенное создание возжелало сего!- язвил Раф, собравшись уходить, что не сулило продолжения разговора.
— Что ж, я попытался. Я действительно не Леонардо и не буду читать нотации. Поступай, как знаешь, но я предупредил. Не смей потом сказать, будто для тебя окажется сюрпризом положение отца,– сурово вымолвил Донателло и скрылся в тенях крыши.
Рафаэль простоял минут пять загадочной безмолвной статуей, повязку то подбрасывал, то снова ловил неугомонный ветер, взгляд был устремлен на большую полную луну, на небо. Идти или нет? Выставиться перед всеми снова послушником на побегушках не хотелось. Но, если с учителем действительно что-то произошло и он, как полная дрянь и скотина стоит тут, прохлаждается, тоже расклад не хороший. Перед глазами вспыльчивого ниндзя встала картина: тяжко дышащий отец; возле его койки на коленях сидит Майки и тихо всхлипывает от слез; Леонардо в стороне медитирует, но отдалился он не от неучастия, а чтобы успокоиться самому прежде всего, иначе остальные поддадутся панике и некому будет должным образом сосредоточиться на учителе; Донателло меряет давление сенсея, читает книжку популярной медицины и умственно делает некие вычисления, выводы; а вот он, Рафаэль, где-то далеко от дома развлекается с пурпурными драконами, байкерами и прочим городским хулиганьем.
Черепашка нервно достал из-под пояса сигарету и взял ее в зубы, поджег дорогой кожаной зажигалкой с черепом (явно добросовестно отобранным добром у сбежавшего с поля боя неформала), синее пламя мигом окрасило один конец курева в ярко-оранжевый цвет, полился на пелену черного неба серый едкий дым, создавая невероятные узоры, и Раф сделал глубокую затяжку. Он думал, что это его успокоит и поможет забыть свое странное не то видение, не то галлюцинацию или другую игру подсознания, но ничего из этого дельного не вышло, кроме того, что Рафаэль словно проснулся. Сделав глубокий вдох сигаретной массы, черепашка на секунду задумался о том, что курение не помогает, и сильно подавился поступившим в легкие едким дымом, их будто обдало кислотой, ниндзя беспрерывно откашливался, в горле стало сухо, как в пустыне. Когда обструкция спала, черепашка присел на край крыши, утер выступивший пот, дышал открытым ртом, как рыба, оставленная на земле. В легких все еще осталась небольшое пощипывание, от сбоя тренированного дыхания заболел бок. «Первый раз я лохонулся здесь»,– подумал Рафаэль и кинул со всей злостью, что сейчас накопилась за несколько минут напрасных мучений, в черную бездну, за край крыши, сигарету. Как она упала, слышно и видно не было. А жаль, ведь ниндзя хотел запечатлеть кончину сего маленького мерзкого проклятого раздражителя («Все из-за нее, сигареты»), который, наверняка, при падении, осыпал землю мелкими горящими частицами-угольками, издал последний шорох горения и вовсе потух, став неплохой закуской местных грызунов. «Хех, крысы-наркоманы»,– подумал Рафаэль, поняв, что забыл о семье, вздрогнул и поднялся, решившись довериться словам брата.
Преодолев достаточно большое расстояние, горячий ниндзя спустился вниз по лестнице и увидел, что его на вездеходе с уже открытой дверью поджидает Донателло, и это удивило черепашку в красной маске. Раф сел в вездеход молча, соорудив на физиономии привычный надутый и возмущенный вид. До самого дома никто из ниндзя не произнес и слова.
— Раф,- только раз обратился Дон к брату,- где ниндзяцикл?
— У Кейси мото на ремонте. Я одолжил на выходные, будь он проклят,– ответил ниндзя.
— Ты доверил мой мотоцикл этому психу?!– возмутился Дон и молчание заняло свое почетное место вновь.
Слова могут вернуть к жизни, отобрать ее, согреть в трудную минуту и обжечь своим пламенем или льдом. Если это сказанное не специально для коверканья чужого мира, его языки падут ниц и вскоре потухнут. За одним обжигающим словом всегда идет десяток или хотя бы одно, но то, что поможет подняться. Молчание же всегда настораживает. Но только с близкими людьми неловкость и условность, возникающая при безмолвии, пропадает, дав хорошо осмыслить происходящее и, может быть, узнать еще один секрет бытия.
Против часовой стрелки
Пожизненно неуловимо убегающие минуты затянулись настолько, что с каждым ударом стрелок часов казалось: прошла вечность. Стояла невообразимо тихая атмосфера, можно было подумать, что кто-то нажал на паузу, но зоркий глаз и разум сразу заметили бы, что все гораздо более сложно, чем видится в первый раз. Майки вышел из комнаты отца, чтобы немного прийти в себя и не мешать Леонардо собрать путанные несвязанные мысли в огромный дубовый сундук, запереть их на прочный замок и выбросить ключ подальше от взора. Веселый черепашка поплелся на кухню за бутылкой Колы и наткнулся на небольшую аптечку у холодильника. Он тут же забыл о напитке, открыл дверцу и осмотрел здешние лекарские запасы: какие-то разноцветные скляночки, баночки, таблетки, мази, шприцы, иглы, капельница, вата, клизма, мини-тахометр. Ничего из перечисленного не внушило черепашке доверие, поэтому он, поморщившись от вида длинной иглы, закрыл аптечку, не задумываясь. «Может, стоит померить давление или дать аспирин?– спрашивал у себя ниндзя.– Но, с другой стороны, Лео же определил, что у учителя жар и так, я ему верю, это он чувствует лучше всяких термометров. Был бы здесь Донни, он бы сказал, какие лекарства можно дать крысе-мутанту… без риска. Интересно, что бы сделал в такой ситуации Серебряный Страж?» Мысли Микеланджело перебили чужие шаги, а если быть точным, то вполне родные и желанные. Он радостно выбежал из кухни навстречу братьям, как послышался дикий вскрик.
Пока Майк находился в прострации, Донателло и Рафаэль, поспешили узнать, есть ли какие изменения в комнате учителя. Каждый из них наделся, что Сплинтер, держа еще неокрепшими ручонками чашку дымящегося зеленого чая, уже сидит на диване и дожидается гостей-сыновей. Леонардо, должно быть, стоит рядом довольный, а Майки кружит вокруг и поет мурлыкающую музыку счастья. Рафаэль боялся ступить за порог двери-купе, в сердце все время били колкие грозы, и, когда он приоткрыл дверь и сделал шаг, застыл на долю секунды, но, быстро сообразив, понесся к Леонардо.
Оставшись наедине, когда Майки покинул покои учителя, лидер задержал дыхание, собрал все свое метафизическое существо, его сознание волнообразно отразилось на каждой клеточке тела, почувствовалось ощущение легкости и растворенности во Вселенском эфире. Но совершенно неожиданно Лео раскрыл глаза, увидел перед собой ту же комнату, ощутил те же чувства, мысли беспорядочно разбрелись в неизвестном направлении и их отголоски неприятно скрежетали края мозга. Ниндзя полминуты посидел неподвижно, абсолютно ничего не понимая, словно первоклассник в свой первый день в школе, хлопая глазами, пока одна из непослушной мысли пронеслась раскаленным металлом по душе. «Я не могу медитировать. Я,- понял Леонардо, и его охватил давно забытый страх,– не вышел в Астральный мир. Я не могу. Что же… делать?» Отчаявшись и поняв свою беспомощность, лидер решил, что существует только один выход. Оказавшись за гранью, всегда попадаешь в иной мир, как называют его простые люди, а это значит, что… Леонардо, так же продолжая сидеть в позе лотоса, медленно закинул руки за спину, туда, где размещались его смертоносные мечи. Сначала его конечность машинально дернулась, сопротивляясь, остановилась, будто засомневавшись в правильности выбора хозяина, но, вдруг руки сами молниеносно извлекли прекрасное блестящее оружие, и оно оказалось перед глазами лидера, злостно блеснуло. Леонардо смотрел сильными решительными глазами в свое отражение, что показалось ему противным, слабым и ненавистным, в сердцах извинился перед братьями и отвел меч от своего зеленого лица на вытянутые руки. Еще раз рука засомневалась, из уст вырвалось: «Простите».
— Лео, какого черта ты творишь!!?!- заорал во весь грубый сильный голос черепашка в красной повязке.
Рафаэль в два счета оказался у Лео, отведя руки лидера за панцирь. Вспыльчивый ниндзя со всей мочи сжал крепкие накаченные кулаки на кистях брата, пока рефлекторно пальцы лидера не разжались и катана звонким тонким голосом не одарила публику. Быстро дыша, Рафаэль аккуратно достал второй меч брата и отбросил его в противоположный конец помещения, первую же катану Донателло, очухавшись от увиденного, выбросил из комнаты как раз тогда, когда испуганный Майк появился перед ним так же неожиданно, как и все сегодня здесь происходящее и, если быть повнимательнее, повторяющееся. Все события внешне были разными, но чувства и ощущения, возникающие при этом, одни: страх, боль, шок, неожиданность и от них производные.
— Лео,– прошептал с нотой отчаяния Рафаэль, отпустив руки брата в свободное существование.
Лидер поднял голову на вспыльчивого ниндзя, пошатываясь, поднялся и с таким же тоном произнес:
— Раф, прости, я ничего не смог сделать... спасибо…
Майки бросился в объятья братьев, не дождавшись развязки их душераздирающего, почти безмолвного разговора, по щекам полились слезы, на душе стало легче и веселее. Донателло, стоявший в сторонке со спокойствием терпеливого наблюдателя, слегка улыбнулся: такая картина не может не тронуть. Ученый умильно наклонил голову, как это делают обычно собаки, и уставил взгляд на отца. «Видел бы он их»,– пронеслось у него у голове, как заметил некое оживление на концах конечностей мастера. Сплинтер дернул веками, что-то промычал и, казалось, собирался подняться. Дон тут же оповестил забывших обо всем братьев:
— Ребята, чудо!
Целебная радость
Черепашки окружили отца, спустя относительно протяжительное время наконец подавшего признаки жизни, они с беспокойством тихо наблюдали за крысой, подбадривая. «Еще чуть-чуть, сыновья мои»,– произнес про себя мастер. Он вновь ощущал присутствие сознание в этом мире, в этом теле, но все, что ему осталось, лишь открыть глаза, и это по непонятным причинам никак не удавалось делать. Глубоко провалившись в сон, тело начало существовать практически отдельно от разума, но все же оно стало одной из зацепок к возвращению. Крепкий крысиный организм, от природы привыкший к экстремальным условиям, не останавливался ориентироваться в пространстве, продолжал слышать и улавливать запахи и другие изменения кругом. Все, что оно узнавало, в той или иной степени ощущалось на душе Сплинтера. Веки были невыносимо тяжелыми, слышался стук сердца, но оно уже билось по-старчески привычно, беспокойные голоса детей раздавались кругом, рассеивая пелену стоявшей тьмы.
— Мастер,– начал Рафаэль, взяв за руку крысу,– не бросайте нас. Мы все здесь. Пожалуйста, простите, простите еще раз за все, что я сделал плохого.
Рафаэль опустил голову, по лицу пробежала хитрая и крайне скупая слеза этого ниндзя. Сплинтер пошевелил усами, и, о чудо, раскрыл веки, увидел три радостные близкие зеленые физиономии. Как же крыса успел соскучиться по этим юным сорванцам за несколько часов беспамятства! Он сперва улыбнулся, затем отчего-то погрустнел и вымолвил:
— Сыновья, спасибо вам за то, что не перестали верить в своего старого дурака,– по лицу крысы пронеслась радостная струйка, но потом исчезла.– Но я так уже стар. Я хочу, чтобы вы были готовы ко всему, как никогда раньше. У меня случился сердечный приступ, заставил вас волноваться. Но это вас, я вижу, сплотило.
— Сенсей,– поклонился лидер,– простите, что я подвел ребят. Я ничего не смог сделать. То, чему вы меня учили все это время, что я уезжал в дальнее путешествие, то, в чем я ни разу не облажался, все зря. Я не сумел даже собрать мысли воедино и избавиться от мусора в голове. Я не могу больше быть лидером.
— Леонардо,– ответил отец,– тебе нечего стыдиться. В любом случае, если судьба решит меня забрать, никто в целом мире не исправит решение Всевышнего. Я хочу, чтобы ты заполнил и уяснил: каким бы совершенным ты не старался быть для всех, недостатки всегда останутся. Маленькие или большие. Не нужно слишком стараться. Мы тебя любим и таким, какой ты есть, а твои братья идут за тобой не потому, что ты в совершенстве владеешь тактикой, своим телом, сознанием и оружием, а потому, что хотят помочь тебе вести их. Отдача за отдачу. Ваша команда, как единое целое. В этом ваша сила.
— Мастер Сплинтер, вы самый лучший папа в мире,– абсолютно по-детски проскороговорил Майки.
— В кой-то веки согласен,– как можно суровее буркнул Рафаэль, как бы незаметно утерев слезы кулаком, и скрестил руки на груди.
— Мастер,– обратился Донателло,– пожалуйста, передайте мне все ваши познания в медицине.
— С радостью, сын мой,– ответил крыса.– Рафаэль, проводи больше время с братьями,– обратился мастер к горячему ниндзя.– Приглядывай за ними и оберегай. А ты, Майки, приглядывай за Рафаэлем, договорились?– Сплинтер подмигнул весельчаку и тот раздражающе показал язык черепашке в красной повязке.
Но Раф не заметил ликование неугомонного братца, он только согласно кивнул в ответ учителю.
— Напоите старца чаем,– с улыбкой попросил Сплинтер и поднялся, оглянувшись.– И приберите у меня в комнате.
Казалось, что сейчас черепашки были готовы сделать что угодно для отца. Обычно его просьбы, иногда и команды, вызывали только отчаянное «только не это», но сегодня прибраться здесь, в сей священной комнате было выше всяких похвал. Братья дружно принялись за работу, весело переговариваясь и сияя всей своей успокоившейся душой.
Послесловие
Кто мы? Что мы? Зачем здесь живем? Что есть жизнь? Смерть? Вопросы, давно ломающие велики умы людей, занимали в равной степени мутантов черепашек-ниндзя. По мере их взросления, ответы приходили сами по себе. Далеко не каждому человеку дано было их понять, но их жизнь сама распорядилась наделить мудростью этих существ из канализации. Несмотря на свой юный возраст, они лучше многих и многих людей понимали природу существования и жизни. Но такие умы, как правило, остаются неизвестными, пока кто-либо из тех, кто их знал, не поведает миру их историю. Впрочем, будем надеется, что черепаший возраст оправдает свое название, а воспоминания очевидцев не примется как реальные события. И мы с читателем никому не скажем, что же мы тайком увидели через замочную скважину дверей легендарных героев.
© Suavis Virus\Raphaella\k-mor \Christie\...
09.02.2010-10.02.2010.