Главные новости Ninjaturtles.ru

• [18.03.18] NEW На сайте доступен перевод на русский язык TMNT Bebop and Rocksteady Destroy Everything №2
• [16.03.18] NEW На сайте доступен перевод на русский язык Tales of the TMNT Volume 2 №20
• [13.03.18] NEW На сайте доступен перевод на русский язык Archie Comics TMNT Adventures №7
• [11.03.18] На сайте доступен перевод на русский язык IDW TMNT/Ghostbusters Crossovers №3

Ангел-хранитель семьи Хамато

Здесь хранятся полностью законченные, дописанные Фан-Фики.

Модераторы: Kaleo, Миято

Аватара пользователя
Sfinks
ниндзя
Сообщения: 176
Зарегистрирован: Пн 20 июн 2011 10:10
Благодарил (а): 241 раз
Поблагодарили: 191 раз

Ангел-хранитель семьи Хамато

Сообщение Sfinks »

Название: Ангел-хранитель семьи Хамато
Автор: sfinks
Бета/Гамма: Lollipop Twinkle
Вселенная: TMNT 2003 (а вообще подходит, наверное, под любую вселенную, кроме TMNT 2012...)
Персонажи: Донателло, Кейси Джонс, Леонардо, Микеланджело, Рафаэль, Хамато Йоши (Сплинтер), Эйприл О'Нил
Жанр: Ангст, Юмор, Драма, Мистика, Hurt/comfort, AU
Размер: миди
Краткое описание: Рафаэль всегда знал, что умрет первым.
Предупреждения: Смерть основного персонажа, Нецензурная лексика, ООС(возможно), AU
Разрешение: Сначала спросите автора.
От автора: Эмм... Я даже не знаю, что сказать. Сначала это вообще должен был быть драбл, но... Получилось, что получилось)
Я решила не углубляться в психологию, поэтому работа, на мой взгляд, вышла более оптимистичной, чем могла бы быть)


Рафаэль всегда знал, что умрет первым.

Нет, не потому, что был слаб, безрассуден или искал смерти. Напротив, он был силен, без лишнего хвастовства и бахвальства. Возможно, даже сильнее Леонардо, если речь шла о физической силе и выносливости. Мастерства ему тоже было не занимать, уж об этом отец позаботился — в их семье вообще слабаков не водилось. Но преимущество Рафаэля было еще и в том, что к врагам он относился без особого пиетета. Он был зол в драке, не боялся боли и не боялся боль причинять. Это Леонардо мог часами вести с Караи разговоры на высокие темы, вяло обмениваясь ударами — не бой, а хореография! — Раф же предпочитал ограничиваться подколками и оскорблениями, чтобы вывести врага из равновесия. Так что он по праву мог считать себя хорошим бойцом.

Но сколько бы сильным ни был воин — Смерть всегда получает свое. Мастер саи готов был отдать свою жизнь за любого из братьев, опять же, не потому, что хотел, а потому, что не мог иначе. Рафаэль любил жизнь, даже такую — темную, больную, полную страха и ограничений, какая была у них. Он любил свою семью и хотел, чтобы они жили долго и счастливо, нашли свое место в мире, достаточно уединенное, чтобы можно было не скрываться лишний раз за личиной из слоев человеческой одежды, но и не совсем дыру, где ловила бы спутниковая тарелка. Потому что Майки будет скучно без телевизора, а Донни зачахнет без интернета. Даже Лео, сколько бы он ни строил из себя стойкого-воина-по-уши-в-самосовершенствовании, иногда надо было развлекаться.

И он готовился. Тренировался до дрожи в ногах и онемевших пальцев, пестовал в себе ярость и бесстрашие, так необходимые для настоящей битвы. Заботился о братьях (как мог — так и заботился, что уж теперь…), чтобы у них остались о нем какие-то воспоминания. Не важно, хорошие или плохие.

Сколько раз они были на волоске от смерти, каждый из них, но из раза в раз им удавалось выйти из очередной схватки если не победителями, то хотя бы без потерь. Каждый раз удавалось…

Возможно, поэтому он даже не заметил, как умер? Глупо подставился. Даже не за кого-то, а просто — под огнестрел. Не то, чтобы это как-то отразилось на его обязанностях — братья ушли практически невредимыми. И забрали его тело с собой.

Это было даже смешно, то, как он орал на намертво вцепившегося в остывающий труп Микеланджело, на пачкающегося в горячей крови, пытающегося нащупать пульс Дона и замершего за их спинами Леонардо. На поле боя, мать их черепаху! Неужели и так не видно, что он сдох?! Полбашки по асфальту размазано!

Рафаэль в бессильной ярости бил бестелесными кулаками по воздуху до тех пор, пока удар не пришелся по зеленому затылку, а не прошел сквозь чужую голову. Лео сразу как-то взбодрился, подобрал сопли и скомандовал отступление.

Вспоминать о том, что происходило дальше, Раф не любил. Слишком тяжело было смотреть на горе родных и близких. Но и не помнить об этом было невозможно: судорожный вздох разом постаревшего при виде мертвого сына Сплинтера, широко распахнувшиеся от ужаса глаза Эйприл, неверие на лице лучшего друга… И похороны.

О, как же Рафаэль это НЕНАВИДЕЛ. Тогда, еще не вполне осознав свое «подвешенное» состояние, проникнуться торжественностью момента в должной мере он не смог и воспринимал церемонию, как необходимое зло. Именно с таким настроением Рафаэль и созерцал собственное погребение. Неприятная обязанность — наблюдать, как тебя закапывают в землю.

Смотреть на семью было больно.

Майки рыдал, Донни плакал, Лео держал все в себе и, судя по больным глазам, это не пошло ему на пользу. Сплинтер скорбел, Эйприл облачилась в траур, даже говнюк-Кейси прочел какую-то пафосную речь и пустил скупую мужскую слезу. Если бы еще «болваном» в конце не назвал, Раф бы даже проникся.

Поминки, правда, получились довольно веселыми, Рафаэль даже ненадолго поверил, что был не конченым придурком, но это быстро прошло.

Ниндзя не верил в загробную жизнь, но теперь, сам став призраком, не мог не думать о том, что ждет его дальше. Сперва все произошедшее казалось дурным сном, но потом… Стоя второй день возле собственного надгробия, Рафаэль порядком заколебался об этом размышлять. Кто бы ни забирал души рано умерших мутантов — он явно работал спустя рукава. Ну или в небесной канцелярии просто забили на неподотчетный их ведомству случай, а Аду житель канализации был неинтересен. Для приличия похлопав по каменной плите на прощанье, он поспешил вернуться к братьям — надо же проследить, чтоб они не учудили чего в траурном угаре.

Так и болтался Рафаэль на земле, вполне по-мирскому шагая по полу и лазая по железным лестницам. Были, конечно, и определенные неудобства, например, то рука, то нога у него изредка сквозь прутья проваливалась… Ну, должны же у умения ходить сквозь стены быть какие-то недостатки? Хотя это тот еще скилл — ниндзя себе два раза голову чуть о бетон не разбил, пока понял, как вообще эта штука работает. Смотрел телек вместе с братьями, захаживал в гости к Кейси (однажды застал их с Эйприл в весьма компрометирующем положении и не выходил из дома несколько дней — моральная травма)… В общем, проникнуться «загробной жизнью» у него тоже не получилось.

Горевал ли Раф о своей смерти? Было дело.

Только что толку сопли по стене размазывать, если на ситуацию это вообще никак не влияет? По плотским удовольствиям он не особо скучал, похоже, у призраков была такая опция, позволяющая безболезненно переносить отсутствие физиологических потребностей. Да, было непривычно, особенно без еды, но… Странная штука, Рафаэль нет-нет, да ощущал вкус пищи, когда его поминали. Через неделю после похорон его накрыло жесточайшим перегаром — Кейси решил проводить друга как подобает. Искать начинающего алкоголика пришлось недолго, Раф как раз успел полюбоваться, как Джонс выливает остатки пива на его могилу, а потом блюет, не удосужившись даже в кустики отойти. Как помочь пьяному в доску мужику, будучи бестелесным призраком, Рафаэль не знал. Благо ничего выдумывать не пришлось — проспиртованный Кейси его прекрасно видел.

— Р-раф? — радостно булькнул тот, снова срыгивая на неаккуратно взрыхленный газончик. — Ты живой? Или у меня глюки?

— Белочка к тебе пришла, пьянь подзаборная! — недовольно рыкнул на него мутант. Сам он уже прикидывал, сможет ли прикоснуться к другу, чтобы хотя бы дотащить его до ближайшей скамейки? Чем черт не шутит — если уж его видят, то, может, удастся и насквозь не пройти.

— Белочка? А чего такая стремная? — пьяно загоготал Джонс, сам поймав его за руку. Рафаэль невольно вздрогнул от прикосновения — успел отвыкнуть.

— Какая выпивка — такая и белочка. И вообще, свою-то рожу ты когда в последний раз в зеркале видел?
— огрызнулся он и рывком поставил Джонса на ноги. Мужчина выглядел, мягко говоря, неважно. Такие алкомарафоны вообще никому на пользу не идут, а уж если они приправлены личной трагедией… Горе оставило свой отпечаток на чужом лице, углубило морщины и осело сыростью в уголках глаз. Заросшее щетиной лицо осунулось, одежда была не свежая, провонявшая алкоголем, потом и куревом. Рафаэль ни разу не видел друга в таком состоянии.

Кейси не отпускал его руку и до боли вцепился в плечо. Разве призракам положено чувствовать боль?

— Это ведь ты, да? Раф, придурок… — Джонс жадно вглядывался в него мутными глазами, не замечая, что кончики пальцев уже слегка проваливаются сквозь чужую плоть. Дышал перегаром в уродливое лицо лучшего друга и говорил, задыхаясь, что так по-идиотски сдохнуть мог только конченый неудачник. Рассказывал, как дома боятся прикасаться к его вещам, будто ждут его возвращения. Будто думают, что если оставить все КАК БЫЛО, то покойник вернется. Рассказывал, как плакала после похорон Эйприл и как перестал улыбаться Микеланджело. Рассказывал, что Донателло больше не изобретает, а Леонардо не вылезает из додзе…

Рафаэль слушал все это стиснув зубы и молча тащил Джонса ближе к цивилизации. Наконец, доковыляв до ближайшей аллеи, он сбросил друга на скамейку, просто позволив его рукам пройти сквозь себя. Джонс к тому времени был уже в состоянии просто ТЕЛА и вряд ли хоть что-то соображал.

— Это я, Кейси. Это, черт возьми, все еще я, — тяжело вздохнул Рафаэль, с тоской разглядывая ставшую полупрозрачной руку. Оказывается, даже привидения могут уставать. — Расслабься, здоровяк, ты же знаешь, я и из могилы буду за вами приглядывать. Пара метров грунта с булыжником в изголовье — тоже мне препятствие! Как будто не я всю жизнь под землей прожил…

Поймав уже совсем расфокусированный взгляд Джонса, Раф тяжело вздохнул.

— Завязывай пить, Кейси. У тебя и так с мозгами не все в порядке, чтобы еще и алкоголем последние извилины сушить. Эйприл сейчас тоже не сладко… — он помолчал недолго, но все же добавил: — Спасибо, Кейс. Ты, конечно, тот еще кретин, но… Побереги уж себя, придурок. Чтоб я тебя здесь еще лет тридцать не видел, ясно? Ну, бывай!


***

Когда Рафаэль вернулся в логово, прошло уже без малого пять дней. Он просто отрубился по дороге в канализацию: раз — и выключили свет, два — вот он уже стоял посреди кухни, прямо по центру стола, за которым завтракала его семья. Да, похоже все было действительно худо — Раф насчитал на столе пять тарелок. Одна, нетронутая, с трещиной — его, была до верху наполнена раскисшими в молоке хлопьями.

— Бл*дь, — сочно выругался Рафаэль, созерцая эту далекую от идиллии картину. Кейси был прав — с его братьями творилось что-то неладное.

Микеланджело не просто не улыбался — он почти не разговаривал. Весельчак и хохмач хмуро пялился на пустое место за столом и давился яичницей. Сидящий рядом с ним Донателло тоже не был эталоном жизнерадостности, но, как ни странно, меньше всех напоминал робота, выполняющего ежедневный алгоритм. Да, он был уставший, с красными глазами, но его взгляд, вперившийся в планшет, горел мрачной решимостью. Рафаэль даже заглянул ему через плечо, чтобы посмотреть, в чем же на этот раз плавают мозги его брата. Вычленить основную мысль среди кучи непонятной терминологии было не так сложно. Рафаэль усмехнулся. Ну, хоть Донни ведет себя, как настоящий мужчина — неожиданно даже. Его брат решил направить всю мощь своего интеллекта на изучение медицины.

Сенсей сильно состарился: шерсть, и без того густо пересыпанная сединой, не лоснилась и казалась припорошенной пеплом, а пальцы, плотно обхватывающие кружку с чаем, едва заметно подрагивали, царапая острыми когтями потертый фарфор. Только черные глаза были по-прежнему живыми. Он мягко вздыхал, глядя на сыновей, и о чем-то тихо разговаривал с Леонардо. У Лидера было такое лицо, что даже попытаться подслушать у Рафаэля желания не возникло — вместо этого он ушел из кухни в додзе и стал ждать.

По Лео, при желании, можно было часы сверять — дневную тренировку он начинал ровно через час после приема пищи. Разминка и простейшие ката его брат выполнил чисто и старательно, но по пустым глазам было ясно, что мыслями он не здесь. Все изменилось, когда Лео взялся за оружие. Его оружие.

Саи лежали в чужих руках непривычно и неудобно, Леонардо то и дело путал хват на рукояти и вместо того, чтобы пронзить «противника» сбивался на рубящий удар. Рафаэль смотрел на тренировку не отрываясь. Было в движениях Лидера что-то неправильное, ненастоящее… Что-то, что резало глаза и бесило до невозможности. Стойки были вроде бы правильные, но какие-то деревянные, слишком много лишних, красивых, но сразу оборванных жестов, ломающих картину боя. Боя…

Когда Леонардо неловко поднялся с татами, едва не пропоров их лезвиями в попытке перекатиться и устало замер посреди зала, Рафаэль покинул свое место в углу и встал напротив Лидера. Как когда-то на тренировке.

— Ну, что, Старший, потанцуем? — хмыкнул тот, выхватывая призрачные копии своих клинков. Лео, будто что-то почувствовав, снова встал в стойку.

Это был самый настоящий «бой с тенью». Леонардо не мог видеть или слышать своего брата, это точно, но каким-то образом он чувствовал его удары и атаковал в ответ. Настоящий спарринг, как в старые добрые времена… Ну и что, что один из них теперь был не совсем жив — сути это никак не меняло. Только теперь, сражаясь лицом к лицу, а не наблюдая со стороны, Рафаэль понял, что ему не нравилось в движениях брата.

Кривое зеркало. «Мистер совершенство» его копировал.

Поэтому его атаки были такими неловкими, поэтому грациозные «па» обрывались на полужесте, поэтому у Лео были такие больные глаза. Он искал своего брата. Он вспоминал чужую технику, так не похожую на его смертоносный танец мечей, и пытался примерить ее на себя. Жестокая и эффективная, требующая близкого контакта, дополненная и доработанная самим Рафаэлем, она совершенно не подходила Лидеру. Слишком много откровенно «грязных» приемчиков и слишком мало философии. Слишком короткие лезвия и запекшаяся кровь на рукоятях.

Леонардо искал Рафаэля.

Рафаэль нашел его сам.

Саи выпали из ослабших пальцев. Ниндзя стоял, неверяще глядя в пустоту, и дышал тяжело и часто.

— Раф? — еле слышно шепнул он в темноту. На миг, Лео готов был поклясться, он видел довольную ухмылку брата.

***


Наконец, Леонардо более-менее оклемался. Нет, он все еще часами пропадал в додзе, упрямо осваивая чужое оружие, но теперь его направляли. Рафаэль наблюдал за ним, невесомыми касаниями правя стойки, был «тенью» в спарринге и ставил подножки, когда тот снова смурнел. Братьев на тренировки Лео пока не гнал, но это и к лучшему.

Микеланджело по-прежнему ходил как в воду опущенный, но тоже помаленьку оживал. По крайней мере, перестал пропадать из дома на ночь глядя.

Рафаэль, впервые заметив отлучки младшего, забеспокоился и последовал за ним на поверхность. Ничего страшного, как оказалось, не произошло — Майки не спятил, не нарывался на драку, как это сделал бы Раф, и не убивал футов, выслеживая их по одиночке. Он просто бегал к нему на могилу и говорил-говорил-говорил… Если раньше поведение младшего брата казалось Рафаэлю странным, то теперь все стало на свои места. Майки, чертов сентиментальный придурок, приходил к нему попрощаться. Он смеялся, корчил рожи, в лицах изображая недавние похороны, рассказывал что-то совсем уж глупое и не смешное… И плакал. Потом снова смеялся, вытирал непрошеные слезы и заканчивал монолог одной и той же фразой:

— Ты не переживай, Раффи-бой, мы без тебя не пропадем! Повеселись там, подерись с чертями, пощипай ангелов… Прощай, братишка! — Микеланджело гладил надгробный камень и уходил, не оборачиваясь.

А утром, еще не проснувшись толком, готовил завтрак на пятерых и все начиналось сначала. Раф скрипел зубами, глядя, как Майки, в очередной раз заметив лишнюю миску, подолгу держал полную молока посудину над раковиной, не решаясь вылить чужую порцию и убрать ее на место. Потом оглядывался на дверь с таким выражением лица, что Рафаэлю хотелось треснуть его по голове чем-нибудь тяжелым, и ставил проклятую миску обратно.

На столе пять порций.

За столом — четверо.

Еще один день был испорчен, а ночью Микеланджело в очередной раз приходил «попрощаться». Так продолжалось довольно долго. Как помочь мелкому засранцу Рафаэль не знал и тихо бесился. Вскоре оказалось, что выведенный из душевного равновесия призрак называется «полтергейстом» и нехило усложняет жизнь окружающим. Сперва это были мелкие происшествия, вроде сброшенной со стола кружки или слишком резко зажегшейся конфорки — приятного мало, но никто от подобного не застрахован. Дальше — больше: падали прочно прибитые полки, путались провода и бесследно исчез уже третий за неделю пульт от телевизора. Даже Сплинтер как-то споткнулся на ровном месте и облился зеленым чаем, благо, уже почти остывшим. Тогда-то череду мелких бытовых несчастий, наконец, заметили. Рафаэль, смекнувший что к чему, быстро освоил полезный навык и начал пакостить целенаправленно. Теперь доставалось только Микеланджело: именно на его очереди в туалет заканчивалась туалетная бумага, с зубной щетки все время падала зубная паста, а любовно прибранные комиксы погрызли неизвестно откуда взявшиеся крысы. Последней каплей стала вывернувшаяся из рук злосчастная Рафова тарелка.

Майки долго смотрел на осколки несчастным взглядом, но потом, встрепенувшись, споро собрал их в пакет и убежал рыться в интернете.

Той же ночью он притащил с собой неизвестно откуда взявшуюся спиритическую доску.

Деловито разложив свою «добычу» на ровном участке, чуть в стороне от могильного холмика, Микеланджело принялся с преувеличенным энтузиазмом расписывать Рафаэлю все «прелести» подобного способа общения. Торжественно зачитав вслух пять строчек инструкции, он зажег какие-то вонючие свечи, положил рядом с доской блокнот с карандашом и заунывно затянул «заклинание», явно сочиняя на ходу:

— О, духи Загробного мира!
Вываю к Вам: хряпните пива,
Пойдите порежтесь в картишки,
Чтоб я смог связаться с братишкой! — настолько противным голосом, насколько это вообще было возможно пропел Микеланджело и, театрально вскинув руки над доской, торжественно возложил на нее «бегунок».

— Ну наконец-то! — закатил глаза Рафаэль, устраиваясь напротив брата по другую сторону доски, и положил руки на указатель.

— Кхе-кхем… Это… Раф, это ты? Ты здесь? — неуверенно позвал Майки, краем глаза посматривая на могилу. Рафаэль с готовностью потянул бегунок на себя.

«Да»… — одними губами прочитал Микеланджело, глядя на доску со смесью ужаса и восторга. Довольный успехом, Раф снова взялся за бегунок, решив не дожидаться идиотских уточняющих вопросов.

— А… — Майки тут же проглотил готовый сорваться с языка вопрос и во все глаза уставился на ожившую в его руках деревяшку. — «П». «Р». «И».«Д».«У».«Р»… — «Придурок»… Эй!

Обиженно посопев для приличия, Микеланджело уже с надеждой уставился в пустоту перед собой. Рафаэль невольно поежился — от взглядов, устремленных буквально «сквозь него» все еще было не по себе.

— Это и правда ты! Даже сейчас обзываешься… — судорожно сглотнув, Майки потер повлажневшие глаза и продолжил с широкой улыбкой: — Так, о чем это я… Ах, да! Раф, это ты всю прошлую неделю дома буйствовал?

«Да»

— Круто! Ты что, теперь навроде призрака, да? И домой можешь прийти, и сюда, и вообще?.. — от такого напора у Рафаэля появилось острое желание отвесить младшему подзатыльник.

— Ты что, издеваешься?

«Да» — раздраженно ответил он, не желая «диктовать» развернутый ответ по одной букве. Все же перемещение даже таких маленьких объектов требовало не только недюжинной концентрации, но и тратило уйму сил.

— А… Почему ты вообще вдруг взбесился? Или ты просто только сейчас пришел? — нахмурился Майки, не сводя глаз с доски.

Рафаэль поморщился от такой постановки вопроса, но постарался ответить как можно более коротко и понятно.

«ТАРЕЛКА»

— Ты злишься, что я разбил твою тарелку? — не понял Микеланджело. — Чувак, это же только сегодня утром было!

—Дебил, ты должен был ее выкинуть, как только я окочурился!— Рафаэль снова начал беситься, но украдкой этому порадовался — злость всегда придавала ему сил. Может, выручит и в этот раз?

«Нет»

— Э, а из-за чего тогда? — растерялся Майки, но следующая фраза заставила его вздрогнуть.

«Я МЕРТВ»

Микеланджело молчал. Видимо, ждал объяснений.

Рафаэль стиснул зубы, усилием воли возвращая ставшим слегка прозрачными пальцам необходимую плотность и вывел ответ:

«ЖИВИТЕ БЕЗ МЕНЯ»

— Раф… — растерянно позвал его Майки, кусая подрагивающие губы. — Но как же мы без тебя?.. Как без тебя-то, а? Лео же с ума сходит! У Донни мозги уплыли в совсем уж дальние дали, а Мастер… Ну ты и сам все видел, наверное. Кто будет ругаться с Лео и вытаскивать Донни из лаборатории? Кто будет давать мне подзатыльники? Кто будет бить любимый сервиз сенсея?

— Такое всего один раз было! — Рафаэль невольно усмехнулся, вспоминая несчастную сахарницу из того самого сервиза, и расслабленно откинулся назад, опираясь на вытянутые руки. Он невольно залюбовался пришедшим в себя братишкой: он больше не разыгрывал театр одного актера перед немым надгробием, а с жаром доказывал куда-то в темноту, что они будут рады даже брату-полтергейсту.

— …ты же сильный! — уже чуть не плача говорил Микеланджело. — Ты же всегда прикрывал нас в самом пекле, так как же теперь!..

Собрав последние силы, Рафаэль вывел на доске всего одно слово и провалился в темноту. Разом погасли обе свечки, пустив в небо нитки вонючего дыма, но ниндзя успел разобрать короткий ответ.

«БУДУ»

И Майки, наконец, позволил себе разрыдаться.
Выпрями спину.
Аватара пользователя
Sfinks
ниндзя
Сообщения: 176
Зарегистрирован: Пн 20 июн 2011 10:10
Благодарил (а): 241 раз
Поблагодарили: 191 раз

Ангел-хранитель семьи Хамато

Сообщение Sfinks »

Постепенно жизнь начала возвращаться в привычное русло. Кое-что, конечно, теперь навсегда останется лишь в памяти, но время все вернет на круги своя. Никаких эксцессов не было больше месяца, напротив, в дом черепах постепенно возвращалось спокойствие: Леонардо заставил братьев вернуться к нормальному режиму тренировок, Микеланджело снова начал читать комиксы и комментировать все, что идет по телевизору, Донателло изредка совершал набеги на собственную лабораторию, а у Мастера Сплинтера перестали дрожать руки. Кейси и Эйприл, все это время поддерживающие друзей и друг друга, наконец, нашли в себе силы прийти и поговорить.

Нет, они и раньше разговаривали, но все как-то мельком, обходясь буквально парой фраз. Возможно, им было просто неловко приходить сюда, отвлекать семью от своего горя… А отвлекать, по мнению Рафа, было необходимо, ибо хорош уже!

Обычные пятничные посиделки незаметно трансформировались в спонтанно организованные вторые поминки. На этот раз по-настоящему теплые и немного грустные, без надрыва, сопровождающего любую смерть. Ну и с выпивкой, конечно.

И, как обычно, Кейси все испортил.

— Спасибо, ребят, но мне, пожалуй, хватит, — от второй бутылки пива Джонс твердо отказался. — Я после похорон зарекся снова надираться.

— Неужели? — с иронией посмотрел на него Донателло. — Я все еще помню ваши с Рафом загулы, когда вы оба заваливались сюда пьяными в дымину и орали так, что крысы из соседнего квартала разбегались. Когда это ты успел стать трезвенником?

— Ну, примерно тогда же, когда ко мне явился твой мертвый брат и запретил, я думаю, — попытался пошутить Кейси, но у него не очень-то получилось. Рафаэль смачно припечатал себе ладонью по лбу.

Стало очень тихо.

— Кейси! — зашипела на него Эйприл, но замолчала под тяжелым взглядом сенсея.

— Не надо шутить такими вещами, мистер Джонс, — укоризненно покачал головой Сплинтер, единственный, кто предпочел неизменный чай алкоголю.

— Да нет, это правда… — вскинулся было Кейси, но сконфуженно смолк и уставился в горлышко бутылки. — Это… Прозвучит дико, но, кажется, я действительно встретил Рафа. Там, на кладбище, буквально через неделю после похорон.

— И ты, конечно, был не трезв, — вкрадчиво уточнил Донателло, лениво вертя в руках свою порцию перебродившего хмеля.

— Конечно, — невесело ухмыльнулся Джонс, тяжело упираясь локтями в колени. — Конечно, я был пьян! Я пил не просыхая всю неделю — как же не быть? Я и сам не уверен, что мне это все не привиделось…

— Ну, так что же заставило тебя думать, что нам интересно слушать твои пьяные бредни? — все тем же безукоризненно-вежливым тоном поинтересовался Донателло. Пожалуй, он сильнее всех изменился после смерти брата. Стал более отстраненным и раздражительным. Конечно, это можно было списать еще и на недостаток сна, но…

— А может, мне интересно? — перебил брата Микеланджело и посмотрел на него с молчаливым вызовом. Донни примирительно вскинул руки.

— Почему ты считаешь, что это был именно Рафаэль? — подал голос Леонардо.

Сейчас он был непривычно расслаблен. Настолько, что это казалось даже подозрительным. Рафаэль довольно усмехнулся, сам он не понаслышке знал, что на то, чтобы некоторое время просто не напрягать мышцы иногда уходит больше энергии, чем на иную тренировку. Если уж Лидер не может расслабляться по-нормальному — пусть думает, что качает силу воли. Похоже, кое-что ему все же удалось вбить в чужую голову. Пускай и посмертно.

— А сам как думаешь? — поморщился Джонс, пригубив из бутылки. — Я вообще помню все довольно смутно, но… Может, я и не воспроизведу дословно, о чем мы разговаривали, но я отчетливо помню, что он сказал мне прежде, чем я отрубился.

Джонс коротко пересказал события той ночи и снова приложился к бутылке. Раф мог бы добавить лично от себя пару ласковых, но толку-то… И принялся с интересом ждать реакции остальных.

— Что ж, это вполне в его духе, — вздохнул Дон, устало потирая глаза. — Но ровно с тем же успехом это могло быть порождением алкогольного делирия.

— Чего?..

— Это действительно могла быть «белочка», — перевел черепаха, что-то прикидывая в уме. — А до скамейки ты мог дойти самостоятельно, ну или добрый самаритянин доволок, кто знает…

— Добрый самаритянин не забрел бы в ту дыру и уж точно не потащил бы проспиртованного мужика через лес, не порывшись у него в кошельке на предмет «благодарности». Утром все было при мне… А сам бы я туда точно не дошел — шею свернул по дороге.

Каждый молчал о чем-то своем. Кейси снова гипнотизировал бутылку, Майки сосредоточенно жевал закуску, а Эйприл зябко куталась в черную кофту. Она, пожалуй, была единственной, кто соблюдал дресс-код. Леонардо задумчиво цедил пиво, так же воздерживаясь от комментариев.

Рафаэль, все это время наблюдавший за присходящим со стороны, ощутимо напрягся. Ему очень, ОЧЕНЬ не нравились черти в глазах Донателло.

Тему развивать не стали, но настроение все равно было изрядно подпорчено, так что довольно скоро Кейси и Эйприл засобирались домой. Братья разошлись кто куда: Лео — в додзе, Майки — к игровым автоматам, Донни — в лабораторию, а Мастер Сплинтер ушел медитировать. Вроде все было спокойно, все как обычно, но… Это проклятое «но»! Рафаэль нутром чуял, что что-то пошло не так.

Да кого он обманывал — все пошло «не так» еще в тот момент, когда какой-то отбитый панк нажал на курок. Нет, даже еще раньше. Они слишком расслабились, поверили в собственную неуязвимость, забыв, что даже сильнейший самурай бессилен перед снайпером. Его убийца снайпером не был. Он был тощим обдолбышем, забравшим у окочурившегося приятеля остатки денег и ствол. Рафаэль проверял, долго парень не прожил — передознулся в той же подворотне уже через несколько дней после его смерти.

Серьезно, он никогда не думал, что умрет от пули в голову. Ладно еще нож в сердце, перерезанное горло или снятый заживо панцирь (а что, всякое бывает. И угрожали тоже по-всякому), но это… Раф до сих пор удивлялся.

Еще больше он удивлялся только тому, что ему удалось поладить с Лео будучи призраком. В этом даже была своя ирония — они начали нормально общаться только после смерти Рафа. А, может, это из-за того, что у вспыльчивого мутанта наконец-то появился весомый повод заткнуться и послушать, что ему говорят?

За тренировками время летело незаметно. Леонардо уже добился определенных успехов в обращении с саями. По крайней мере, он уже не пытался ими фехтовать, да и в движениях больше не было той надломленности. Да, Рафаэль все еще считал, что Лео превращает драку черт знает во что, но это было красиво. Это стало красиво, когда он нашел точку опоры и принял свои боль и тоску на тяжесть клинков, освободив душу…

Рафаэль недовольно поморщился — велеречивость Лео плохо влияла на мозги. Эх, а он-то надеялся, что получится управиться быстро и безболезненно. В любом случае тренировки наконец-то принесли плоды: Лео успокоился. Да, он все еще относился к его клинкам с излишним трепетом, но уже не боялся метнуть саи в мишень или как-то повредить их о чужое оружие (три раза «Ха»! Скорее меч сломается, чем они хотя бы погнутся! Тем более что они это уже проходили…).

С Майки было и проще и сложнее одновременно — тот все время пытался поговорить с ним через доску. Все бы ничего, Раф и сам был не против поболтать с мелким, вот только он НЕ СЛЫШАЛ, когда тот пытался его позвать. Рафаэль долго мучился, пытаясь объяснить брату, что дурацкие стишки, вонючие свечи и «правильный настрой» не сработают, когда он, например, в другой комнате. И что ходить с доской по убежищу тоже не следует — Лео забьет тревогу, а Донни прокапает успокоительным для профилактики. Еще сложнее было объяснить, что и у привидений есть предел прочности, с легкой руки Майки названный «маной». Рафаэлю пришлось поупражняться в лаконичности и воздержаться от всех ругательств, чтобы втолковать это Микеланджело. Наконец, они условились связываться не чаще раза в неделю. День недели и время оговорить не успели, так как у Рафа закончилась та самая «мана».

Он пришел в себя через три дня и не сразу узнал место, где оказался. Раньше вход в Донову лабораторию был ему заказан — слишком много находилось здесь всего хрупкого и оборудования под напряжением, чтобы свободно пускать сюда даже раздражающе-аккуратного Лео. Майки, наверное, даже не знал, как эта комната изнутри выглядит. Сам Раф бывал здесь довольно редко и только для того, чтобы вытащить брата поесть или поспать — неудивительно, что он не сразу сориентировался.

Не раз и не два он задавался вопросом, по какому же принципу работает эта его способность появляться, восстановив силы. Почему он каждый раз оказывается дома, но в разных местах?

И тут же нашелся с ответом: чтобы разгрести гребаный пизд*ц, учиняемый над собой его братьями. Лео страдал — ему требовался поджопник, Майки грустил — его надо было подбодрить и пожалеть… Что, мать твою, делать с забившимся в угол Доном, выжигающим паяльником на собственном панцире он даже представить стеснялся!

— Ты что, бл*дь, творишь?! — не своим голосом заорал Рафаэль, которому было уже плевать, слышат его или нет.

Донателло, до этого бормотавший себе под нос что-то невразумительное, резко вскинул голову, уставившись на него широко распахнутыми глазами, и вымученно улыбнулся. Из-под паяльника сочилась тонкая струйка вонючего дыма. В лаборатории удушающе пахло горелой костью.

— Раф! Ты все-таки пришел! — радостно воскликнул Донни, вскакивая на ноги. Рафаэль с облегчением отметил, что ничего непоправимого тот с собой сотворить не успел — только слева у пояса на пластроне чернел странный рисунок из параллельных линий и точек, напоминающий одновременно карту метро и заставку к Матрице. — А я тебя уже второй день жду.

Раф внимательно присмотрелся к брату. Движения у ученого были какие-то дерганные, слишком резкие, как после недели недосыпа под ударной дозой кофеина, но… Черт, лучше бы он ошибался!

— Донни, ты что обдолбался? — медленно произнес тот, тщательно переваривая саму идею связи брата с наркотиками.

— Сильно заметно? — черепаха нервно вскинул подбородок и широко улыбнулся, показывая зубы. Донатело улыбался в открытую редко-редко, самыми уголками губ, смеялся тихо и теплел глазами, когда ему было весело. ЭТОТ Донни скалился до судорог и смотрел не моргая, щуря блестящие глаза. Чужие пальцы деликатно пробежали по ряду пробирок с кровью, задержались на стеклянной спирали и нежно скользнули по краю керамической планшетки с аккуратно подписанными кучками кристаллического порошка. — Я нашел в сети всю необходимую информацию по амфетаминам и сам доработал формулу, подстраивая под наш метаболизм. Круто, да?

— Не то слово, — мрачно согласился Рафаэль, медленно подходя вплотную к столу. — А нахрена?

— Что?.. — непонимающе повернулся к нему Донателло, до этого зависший на созерцании горящей спиртовки.

— Ширнулся нахрена? — теряя терпение, уточнил Рафаэль.

— М. Ты говорил с Кейси, — пожал плечами тот, будто это было само собой разумеющееся. — Когда тот находился в сильном алкогольном опьянении. Я подумал, что… И ты пришел.

Смотреть в глаза брату было жутко — зрачки растеклись по радужке, делая их абсолютно черными на фоне красных белков, только по самому краю остался теплый коньячный ободок. Этот безумный взгляд воспаленных глаз и сведенная улыбка еще долго могли бы преследовать Рафа в кошмарах… Какое счастье, что спать ему абсолютно не обязательно!

— И? Что это, бл*дь за мода такая — паленую наркоту глотать? Напился бы, как все нормальные люди — я б тебе и слова не сказал!.. — Рафаэль заткнулся.

Смех у Донателло тоже был странный — громкий, лающий, с отчетливо громким «Ххха!» на вдохе. Он утер выступившие слезы и продолжил, захлебываясь словами и яростно жестикулируя:

— Вот! Вот именно! Ты бы просто не пришел! — почти прокричал тот, жадно всматриваясь в лицо призрака. — Но… Мне для достижения необходимого эффекта обычного алкоголя бы просто не хватило! Чертов ускоренный метаболизм… Но, к счастью, есть множество способов достичь состояния измененного сознания достаточно быстро…

— И ты сварил себе мет, как гребаный Хайзенберг? — Рафаэль с горечью вспомнил, как они вдвоем смотрели «Во все тяжкие». Для Майки сюжет был слишком скучен, для Лео — жесток, но им с Донни нравилось. У них было мало точек соприкосновения — слишком разный интеллектуальный уровень, но они оба ценили время, проведенное вместе. Совместный просмотр сериала был одной из немногих таких вещей.

— Скорее уж, Джесси Пинкман, — мягко улыбнулся Донателло, тоже погрузившись в воспоминания. — Хайзенберг не употреблял.

— Пинкман был тупой и слабый,— покачал головой Раф. — Ты умный как профессор, когда он еще не стал хитрожопым ублюдком… Сам же должен понимать, что к чему.

— Не должен, так как ничего не занимал, — огрызнулся Донателло, закрывая лицо руками. Его голос звучал приглушенно. — Я тоже слабый, Раф. Я чертов слабак и трус.

— В каком это месте? — от такого поворота ниндзя даже немного растерялся. Вот уж кем-кем, а трусом и, тем более слабаком его брат не был. — Это очередной выверт твоих гениальных мозгов или у тебя уже глюки пошли?

— Хаха… Действительно, глюки… — черепаха с силой провел ладонями по лицу и посмотрел на него до странного трезвыми глазами. — Ты даже говоришь, как Рафаэль. Жаль, что это всего лишь иллюзия…

— Я тебе сейчас так вмажу, что раскаленный паяльник перышком покажется, — хмуро предупредил Рафаэль. Внезапно на него снизошло озарение и, быстро прокрутив в памяти весь разговор, он почувствовал себя просто неимоверно тупым. — Так ты из-за меня, что ли, колес наглотался, «гений»?

— Ага, — вяло ухмыльнулся тот, опустившись обратно в угол между стеной и старым шкафом. Благо, паяльник Рафаэль сразу, как пришел, запинал куда подальше, а других травмоопасных предметов у Дона под рукой не было. Да и не собирался он, вроде, членовредительством заниматься… Устроившись поудобнее, наркоман-экспериментатор прислонился затылком к холодной стене и неотрывно смотрел на брата из-под полуприкрытых век. — Не успел попрощаться, знаешь…

Рафаэль тяжело вздохнул и присел перед ним на корточки. Похоже, эффект от приема постепенно проходил и на смену гиперактивности пришла апатия.

— Эх ты! Донни, ты же у нас, вроде, умный… А ведешь себя как?

— Как идиот? — пьяно улыбнулся тот, несмело протянув к нему руку.

— В точку, — Раф крепко сжал чужую ладонь, усилием воли не давая ей пройти сквозь свою. — Со мной не надо прощаться — я не собираюсь никуда уходить.

— Неужели? — в голосе сквозила легкая ирония. — В Рай не взяли, а из Ада выгнали?

— А нахрена им там конкуренты? — криво ухмыльнулся призрак.

— Я… Мы мало разговаривали, — судорожно сглотнув, начал вдруг Донателло. — Я все думал, что успеется — мы же братья, в конце концов! А оно, видишь, как все получилось…

— А чего раньше не пытался поговорить? Мы же, вроде, нормально общались… — не понял Раф.

— Да… Я не знаю, я… — Донателло судорожно стиснул его пальцы, подавшись вперед и всматривался, всматривался в него, пытаясь запомнить. — Я же скучный. Я равнодушен к мотоциклам и боксу, не смотрю бои без правил и занудно комментирую боевики… О чем бы я не пытался заговорить…

— Да какой ты, нахрен, гений? — посмеиваясь, спросил Раф и, положив вторую ладонь брату на затылок, потянул на себя так, чтобы они мягко столкнулись лбами. Он все еще едва сдерживался, чтоб не прибить придурка, и от этого хотелось одновременно плакать и смеяться. — Идиот, самый настоящий! Умник чертов… Сам себя перемудрил. С чего ты вообще взял, что мне неинтересно тебя слушать? Боевики сейчас действительно тупые, драки бестолковые — только на спецэффектах и сисястых актрисах выезжают. И черт с ними, с мотоциклами! Ты столько всего знаешь, от средневековых пыток до межгалактического телепорта, и не нашел бы о чем поговорить? Донни, открою тебе секрет — я ленивый, а не тупой. Хотя, мы все по сравнению с тобой, как школьники из класса коррекции…

Донателло помотал головой и судорожно всхлипнул.

— Ну-ну, чего ты? Я всего лишь сдох, и ничего страшного в этом нет. Можешь говорить со мной, сколько тебе заблагорассудится — я выслушаю. А если у Майки спиритическую доску попросишь, то еще и отвечу… — Донателло уже откровенно дрожал, и Рафаэль аккуратно отодвинулся, чтобы заглянуть ему в лицо. Кожа под его ладонями горела, как в лихорадке. — БЛ*ДЬ, Донни!

Его слишком умный брат все-таки переборщил с дозой. Его била крупная дрожь, глаза закатились так, что остались видны только белки с сеткой лопнувших капилляров, а на губах вспенилась слюна. Мутант пару раз хрипло вздохнул, потом упал на колени и его вырвало.

Надо было срочно звать на помощь… Раф обшарил все стены в поисках хоть какого-то рубильника, кнопки «SOS» или чего-то в этом духе, но ничего не было. Он даже датчиков дыма не заметил, хотя уж они-то здесь наверняка были! Не мешкая, он смачно хрястнул об пол достопамятную спиртовку. Синеватые язычки плясали по поверхности остро пахнущей алкоголем лужицы, но так и не вызвали должного эффекта. Черт, если он не придумает что-то ПРЯМО СЕЙЧАС, то… Рафаэль старательно гнал от себя эти мысли, но все равно ничего не мог сделать. Он уже изрядно подрастратился, пока охаживал невменяемого брата и чувствовал, что вот-вот исчезнет.

— Да где же эта гребанная сигнализация?! — взревел Раф, уже откровенно срываясь в панику…

Бабахнуло знатно. Полтергейст, сам того не зная, распсиховавшись, запустил такую электромагнитную волну, что она снесла все кодовые замки на лаборатории и врубила не только местную сирену, но и общий сигнал тревоги, орущий на все убежище. На телефоны Кейси и Эйприл программа автоматически выслала сообщения с «красным кодом», вызывая подмогу…

Но Рафаэль этого уже не видел.

Вернувшись еще через три дня, он застал дом в почти первозданном виде. Зябко кутающегося в плед, осунувшегося Донателло всюду сопровождал один из братьев, а Эйприл приходившая утром, днем и вечером, орлицей следила за «приболевшим» другом. Похоже, умнику за такую выходку вставили по первое число и еще периодически добавляют…

Рафаэль облегченно вздохнул. Он справился.
Выпрями спину.
Аватара пользователя
Sfinks
ниндзя
Сообщения: 176
Зарегистрирован: Пн 20 июн 2011 10:10
Благодарил (а): 241 раз
Поблагодарили: 191 раз

Ангел-хранитель семьи Хамато

Сообщение Sfinks »

Первой вылазки с братьями на поверхность он ждал одновременно с ужасом и восторгом. С одной стороны, Раф понимал, что если что-то случится — он не сможет нормально прикрыть в драке или предупредить об опасности, а с другой… Он им не мамочка, в конце концов! Да и не полезут они на рожон в первый же вечер — только не после случившегося.

Как же он ошибся, полагаясь на чужое благоразумие. Как же расслабился, забыв, что его семья — настоящий магнит для неприятностей…

Всего одна стычка с новичками из Драконов, а Рафаэль уже успел почувствовать себя бесполезным куском дерьма. Его удары не наносили противникам никакого урона, попытки отвлечь внимание или сбросить что-то тяжелое на особенно прыткого бандита тоже ни к чему не привели — в горячке боя концентрация ни к черту и сосредоточиться на собственной материализации он был просто не в состоянии… Но, в конечном счете, помощь черепахам и не потребовалась. Изголодавшиеся по сражениям ниндзя закончили бой быстро и чисто, даже почти без шума и, решив не задерживаться на поверхности дольше необходимого, скрылись в канализации.

Образцово-показательная вылазка. Даже Мастер оценил.

Вернувшись домой, Рафаэль для острастки сжег пару лампочек и скрылся в пустующем додзе. Братья уже спали, так что до утра его никто не беспокоил — лучше времени для тренировки не придумаешь! Призрак часто коротал ночи именно здесь, не горя желанием возвращаться в принадлежавшую ему комнату. Все тот же пыльный гамак, плакаты на стенах, даже разбросанные по комнате вещи… И отвратительный запах нежилого помещения. Нет, находиться в этом склепе было еще тоскливее, чем на кладбище.

Рафаэль сконцентрировался и снял со стойки с оружием тренировочный сай. Самое простое из придуманных им упражнений — попытаться как можно дольше удержать оружие на весу. Пока дело ограничивалось лишь пятью минутами, но он хотя бы уже не вырубался, едва взяв клинок в руки.

Успокоиться не получалось, не думать — тоже. Рукоять почти жгла пальцы, и сай падал на каменный пол. Бессчетное множество попыток, но даже просто поднять оружие оказалось непростой задачей. И с каждым разом отрешиться от воспоминаний было все труднее — сай вновь оказывался на полу меньше чем за минуту. Он падал, и падал, и падал…

Рафаэль не выдержал и швырнул клинок в стену.

Пожалуй, только сегодня он в полной мере осознал свое нынешнее положение.

Бессилие.

На следующий день он пропустил тренировку с Лео. Вернувшись из додзе, Лидер был непривычно тих и задумчив. Раф даже почувствовал себя слегка виноватым — в конце концов, старший не виноват в том, что он такой слабак… Мертвый слабак. Бесполезный мертвый слабак.

Они вновь вышли на поверхность следующей ночью. Рафаэль все время был напряжен, оглядывался в поисках засады, следил, чтобы за ними не увязался хвост… Но все прошло тихо. И на следующую ночь, и еще, и еще…

Через две недели на них вышли футы во главе с бойцом из Элиты. Небольшой отряд, они бы сами справились…

Рафаэль ничем не мог помочь. Он пытался ударить, сбить с ног, старался вырвать из рук противника оружие, но понимал, что катастрофически не справляется. Все, чего он достиг своими тренировками — лишь отработал умение слегка изменять траекторию удара, да предупреждал братьев об атаке со спины, так как сам их прикрывать уже не мог.

Не мог?

Когда Леонардо сцепился с Элитным, Раф не на шутку забеспокоился — противник был по-настоящему силен. Когда тот потерял одну из катан, а Майки и Дон не смогли вырваться брату на подмогу — он испугался. Когда ниндзя фут выбил у раненого Лидера второй клинок и повалил его на бетон — Рафаэль заорал.

Не помня себя от ярости, он метнулся к занесшему над братом его же меч воину и изо всех сил ударил того в спину. Бесплотный кулак утонул в чужом теле, и фут замер, едва шелохнувшись. Исчез ветер, а воздух, обычно напоенный звуками и ароматами бессонного города, звенел тишиной. Весь мир остановился на одно единственное мгновение, но Рафаэль понял, что нужно делать.

Он успеет.

Не вынимая руку из чужой груди, он раскрыл ладонь и всем своим естеством ощутил теплую пульсацию вокруг кисти. Слегка отведя руку в сторону, почувствовал биение чужого сердца под пальцами… Прикрыв глаза, он резко сжал кулак и дернул его на себя.

Мир вокруг снова ожил, двигаясь в привычном для него ритме, а стоявший над Леонардо воин упал замертво. Меч, выпавший из ослабших рук, звякнул о бетон в паре сантиметров от головы мутанта, не задев его лишь чудом. Рафаэль облегченно выдохнул, стараясь не думать о том, что только что собственными руками остановил чье-то сердце. Убедившись, что с братьями все в порядке, черепаха пошатнулся и, потеряв контроль над плотностью, неизящно провалился вниз на пару этажей. Ну, хотя бы сознания он в этот раз не потерял — уже прогресс! Но до дома все равно придется добираться своим ходом. Он знал, что дальше братья справятся без него, да и сил у него уже совсем никаких не осталось. Закрыв глаза, он прикинул примерное количество этажей и уже сознательно провалился сквозь пол.

Тем временем Леонардо поднялся на колени и проверил у ниндзя пульс. Ничего.

Больше не мешкая, он схватил меч и бросился к братьям, помогая разобраться с остатками вражеского отряда. Когда все закончилось, Донателло по просьбе Лидера осмотрел труп.

— Ну, что с ним? — хрипло поторопил его Леонардо, следя за периметром. Футы вполне могли успеть вызвать подмогу.

— Ничего, — мрачно покачал головой Дон. — Никаких ран, кроме тех, что он получил от тебя, но ни одна из них не тянет на смертельную. У него хорошая защита — тебе бы пришлось постараться, чтобы добраться до жизненно важных органов, а артерии, как видишь, не задеты…

— Какова причина смерти, Донни? — Леонардо отвернулся от горизонта и посмотрел брату в глаза. Отчего-то ему казалось очень важным узнать, как умер этот человек. Он готов был поклясться — это была не случайность.

— Остановка сердца, — мутант в фиолетовой повязке нервно облизнул губы. Донателло знал, к чему он клонит. Понимал, и сам отчаянно хотел в это поверить. Резко выдохнув, он отдернул руку от выжженной «татуировки» на животе, оставшейся на память от эксперимента с наркотиками. — Лео, может…

— Хватит. Пошли отсюда, — дольше медлить было нельзя, а вести подобные разговоры на поле боя было… Опрометчиво. По меньшей мере.

Микеланджело не моргая смотрел на труп с непонятным выражением лица, но чужой оклик вывел его из задумчивости. Мутант еще раз окинул взглядом крышу, уже не зацикливаясь на мертвеце, и резво припустил следом за братьями.

Он, наверно, так никогда и не привыкнет к тому, что их теперь трое. С Лео никто не спорит по пустякам, не хлопает дверью холодильника посреди ночи, не разбрасывает своих и чужих противников, мчась на помощь… Раньше у Майки, бывало, проскальзывала мыслишка, что он слегка тронулся головой и все разговоры с Рафом через доску, мигающий свет и прочие «призрачные» штучки — плод его воображения. Вот только сдохнувший от инфаркта враг ему определенно не почудился.

Ниндзя. Умер от инфаркта. На поле боя.

Это так нелепо, что даже не смешно!.. Но Майки и не смеялся — он улыбался. У него глаза были на мокром месте, он почти не видел, куда бежит, но не мог ни остановиться, ни стереть глупую ухмылку с лица. Теперь он был уверен: Раф с ними.


***


Рафаэль пришел в логово первым и тут же понял, что дома творится что-то странное. К привычному запаху благовоний и сырости примешивалось что-то еще… Удушливый, горько-сладкий аромат слегка отдавал в голову и масляно оседал на языке. Черепаха поморщился и пошел на поиски источника дыма. Заглянул в комнату Мастера (обычно Сплинтер предпочитал медитировать у себя), но она оказалась пуста, и мутант решил проверить додзе.

Тренировочный зал был больше комнаты сенсея и даже лаборатории Донателло, но для медитаций был приспособлен слабо. Там, конечно, имелись специальные коврики и даже отдельная полка для всякой мелочевки вроде свечей и ароматических палочек, но все отчего-то предпочитали заниматься этим у себя в комнатах.

Сейчас Сплинтер сидел на вытертой циновке практически в самом центре додзе. Перед ним на большом железном подносе в окружении нескольких наполовину сгоревших свечей стояла маленькая жаровня, в которой тлели остатки какой-то вонючей дряни. Сам не зная зачем, Рафаэль подошел поближе, пытаясь заглянуть внутрь, но густой дым неведомым для безветренного помещения образом сменил направление и повалил ему в лицо едким сизым потоком. Закашлявшись, ниндзя неизящно шлепнулся на задницу и вздрогнул, услышав голос отца.

— Склонись, сын мой…

Тело среагировало раньше разума, и Рафаэль мигом принял подобающий вид, опустившись на колени и покорно склонив голову.

— Мастер! — в замешательстве он поднял взгляд на отца… и еще немного выше. — О-ого… Как это Вы?

Полупрозрачный старый крыс мягко взирал на него сверху вниз, зависнув в метре над землей, аккурат над головой собственного тела.

— Только не говорите, что вы тоже умерли! — не на шутку испугался Рафаэль. Сколько он мучился, не давая братьям погрязнуть в скорби после своей смерти, если вдруг еще и отца не станет…

— О, нет, я вполне жив и здоров, насколько это позволяет мой возраст, — тихо посмеиваясь, покачал головой тот. — Это мое астральное тело. Я медитировал несколько недель, пытаясь поговорить с тобой, Рафаэль… Как и твои братья, я не мог не ощущать твое присутствие.

— Мастер, — черепаха вновь склонил голову, не зная, что сказать. — Я…

— Я понимаю, сын мой, ты пока не можешь уйти, — грустно кивнул Сплинтер. — Твоя жизнь прервалась раньше срока, и ты все еще слишком привязан к миру живых, чтобы обрести покой. Я не многое могу сделать для тебя, Рафаэль, но, прошу, позволь мне помочь тебе… Это мой долг как твоего Мастера и отца.

— Сенсэй, Вы… Вы хотите проститься со мной? — Рафаэль был в замешательстве. Он не знал, что и думать по этому поводу. Да, возможно, его пребывание здесь нарушало какие-то законы, но, с другой стороны — ничего же плохого с ними не происходило? Не по его вине, во всяком случае. Да и других… сущностей он так ни разу и не увидел. Надо ли ему уходить?

— Хочу ли я? Рафаэль, родители не должны хоронить своих детей, — только сейчас он заметил отпечаток глубокой скорби, оставившей след на душе отца. Ему даже стало неловко от брошенного — не обвинения, нет! — но жестокого в своей неловкости вопроса. — Будь моя воля — я отдал бы жизнь в обмен на любого из вас! Но Смерть не заключает сделок, и все, что я могу предложить тебе — это не оставлять тебя в одиночестве, когда ты решишь уйти за грань…

— А надо? — помимо воли вырвалось у Рафаэля. — То есть… Я имею в виду, что мне и так неплохо! Я не чувствую себя одиноким или… Ну… мертвым? Правда, сенсэй, все хорошо! Я не хочу уходить…

Он сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Потом выпрямился и, глядя Мастеру прямо в глаза, уверенно произнес:

— Я не собираюсь уходить. Знаю, Вы считаете, что это неправильно, что мертвым не место среди живых, но это мой выбор, — Рафаэль часто перечил Сплинтеру, ругался с Леонардо, спорил с Майки и Доном… Но только сейчас он был готов по-настоящему противостоять отцу, не из чувства противоречия или подросткового бунтарства, а потому, что чувствовал, что поступает правильно. — У меня еще остались незаконченные дела.

— Вот как, — Мастер, будто разглядев в нем что-то, наконец успокоился и улыбнулся, шевеля усами. — Мне следовало догадаться… Ты не мог ответить по-другому. Если тебе когда-нибудь понадобится наша помощь или просто захочется поговорить — мы всегда будем рядом.

Слова отца были до боли похожи на те, что он сам шептал расклеившемуся Донателло в его лаборатории, кажется, вечность тому назад… И, черт, пожалуй, впервые с момента собственных похорон у него перед глазами плыло не от усталости, а от влаги. Судорожно сглотнув, он все же нашел в себе силы снова взглянуть на отца — ну когда они еще сумеют поговорить?..

— А… Мастер Сплинтер! — Рафаэль спешно окликнул стремительно теряющую четкость очертаний проекцию и сконфуженно замолк под слегка укоряющим взглядом отца. Даже не зная, зачем, собственно, позвал сенсея, он ляпнул первое, что пришло в голову: — Мастер, скажите, как это у Вас вообще получается?

— Что именно, сын? — удивленно вскинул брови крыс.

— Ну, все эти штучки с левитацией… Я вот сколько не пробовал — лечу строго вниз до первой плоскости, а ведь я призрак! Мне вроде как по статусу положено… Мастер, ну что вы ржете? Я же серьезно спрашиваю!

— Я вижу, ты еще не утратил интерес к учебе, мой ученик, — все еще посмеиваясь, заметил Сплинтер. — Что ж, похоже, ты нашел новый путь для самосовершенствования, но, к сожалению, в этот раз я не могу тебя направить. Но верю, что ты дойдешь до всего своим пытливым умом самостоятельно.

— «Пытливым умом»? Это Вы так на упрямство намекаете? — фыркнул призрак.

— Да. А еще я понятия не имею, как научить тебя левитировать — оно само получается, — огорошил его сенсей, как всегда оставив высокий слог в самый неожиданный момент. Вдоволь полюбовавшись вытянувшимся лицом ученика, видимо забывшего, что он может говорить и по-человечески, а не только цитатами из великомудрых трактатов, Сплинтер продолжил: — Ты выбрал сложный путь, Рафаэль, на котором у тебя не будет наставников. К моему величайшему сожалению, я могу помочь тебе только с упокоением, но… Мне радостно оттого, что ты рядом. Это ведь ты помогал братьям в моменты слабости и скорби? Смерть близкого человека — это тяжкое бремя… Ты всегда готов взвалить на плечи непосильную ношу, но теперь, я думаю, ты справишься со своей задачей и без советов старого крыса. И я больше не твой мастер, Рафаэль. Ты готов.

— Хай, сенсей! —
ниндзя склонился в глубоком поклоне, изо всех сил пытаясь не обращать внимания на дрожь в голосе и вставший в горле ком. — Я всегда буду рядом, отец.

— Я горжусь тобой, сын…

Сплинтер поклонился в ответ и исчез, втянувшись полупрозрачной дымкой обратно в тело. Глубоко вдохнув, он открыл глаза и тут же плотно накрыл жаровню железной крышкой. Рафаэль, не в силах подняться, наблюдал за отцом: как он, покряхтывая и опираясь на тросточку, скатывает циновку, убирает на место свечи и проветривает додзе (оказывается, Сплинтер на время медитации отключил вентиляцию)…

Снаружи послышалось какое-то копошение и голоса вернувшихся братьев. Рафаэль поднялся встретить их вслед за Мастером. На душе было неожиданно легко, даже сил как будто прибавилось… Теперь у них точно все будет хорошо.

Притихший Донателло, с самого момента возвращения к чему-то сосредоточенно принюхивавшийся, наконец, не выдержал и подозрительно поинтересовался:

— Мастер Сплинтер, а почему у нас на весь коллектор пахнет марихуаной?

Рафаэль не выдержал и некуртуазно заржал.
Выпрями спину.
Аватара пользователя
Sfinks
ниндзя
Сообщения: 176
Зарегистрирован: Пн 20 июн 2011 10:10
Благодарил (а): 241 раз
Поблагодарили: 191 раз

Ангел-хранитель семьи Хамато

Сообщение Sfinks »

Со Смертью у Рафаэля теперь были особые отношения, и чем дольше он был призраком, тем лучше это понимал. Не то в отместку, не то в виде поощрения Костлявая щедро отсыпала ему сверхъестественных бонусов, некоторые из которых были более чем сомнительными. Одной из таких «привилегий» стало появившееся из ниоткуда знание об отпущенном каждому сроке жизни. Оно настигло его внезапно, рухнуло на голову неподъемным бетонным перекрытием и оглушило на несколько дней. Если бы у Рафаэля было нормальное тело — его бы вырвало.

Вот уж без чего он мог обойтись, так это без знания точной даты смерти своих родных и близких! Но даже с этим ниндзя как-то смирился, твердо вознамерившись побороться с Безносой за их жизни.

Однако, это были не все новости его «веселого» посмертия. Его начали преследовать глюки. Ладно, не совсем глюки, но что-то очень близкое по определению. Видимо, это тоже было как-то связано со сроком жизни, или… В общем, Рафаэль начал замечать, что некоторые люди стали выглядеть довольно странно. Нет, не так. СТРАННО.

Все началось одним пятничным вечером, когда Кейси и Эйприл пришли к ним на ставшую обязательной «Ночь кино». Пакеты с полуфабрикатами и готовыми снеками моментально захватили внимание братьев, а сам Рафаэль не мог перестать рассматривать раскрасневшуюся от легкого осеннего морозца подругу. Казалось бы, во внешности девушки ничего не изменилось с предыдущего визита пару дней назад, она все так же была одета в темные тона, соблюдая траур, и приветливо улыбалась друзьям… Вот только не заметить, что она светится, мог только слепой.

Рафаэль дважды протер глаза. Потом зажмурился, поморгал и посмотрел снова.

Ну точно. Светится.

Причем нормально так, освещая пространство вокруг открытых участков кожи на пару сантиметров. Будто почувствовав на себе его внимание, Эйприл зябко поежилась, заозиралась и еле заметно вздрогнула, споткнувшись о него взглядом. Рафаэль привык, что его могут видеть только когда дела совсем уж плохи, поэтому ощутимо напрягся. Но Эйприл почти сразу отвернулась, приветствуя Мастера Сплинтера, и он слегка расслабился. Ну серьезно, из О’Нил наркоманка, как из Кейси — балерина… Хотя про своего брата он так же думал, и к чему это привело?

Еще немного понаблюдав за подругой, он все же отмел мысль о наркотиках. Во-первых, ни поддатый Кейси, ни передознувшийся Донни не светились, когда с ним разговаривали, а во-вторых… Было в ней теперь что-то такое, что вызывало невольный трепет.

Рафаэль решил пока просто понаблюдать. Девушка вела себя так же, как и всегда: была мила и приветлива с черепашками, почтительна с Мастером и игрива с Кейси… Ну ладно, сегодня она откровенно флиртовала с Джонсом, но тут и тематика вечера располагала — в культурной программе на сегодня значились романтические комедии из тех, над которыми можно вдоволь посмеяться, комментируя и кидаясь в экран попкорном. Так что в этом Рафаэль тоже ничего странного не заметил.

Залюбовавшись бытовыми хлопотами (при жизни он даже не подозревал, как ему будет всего этого не хватать), он не сразу обратил внимание на выставленный на журнальном столике алкоголь. Небольшой ящик, любовно разобранный и распределенный между зрителями отвечающим за выпивку Джонсом, был сразу же вскрыт и продегустирован (с пивом друг последнее время тоже экспериментировал, пытаясь переключиться с обычного дешевого пойла на что-то чуть более дорогое и менее ядовитое)… И вот тут начало твориться что-то непонятное.

Когда Эйприл потянулась к своей порции, Рафаэль вдруг отчетливо понял: ей нельзя пить эту дрянь. Полтергейст выбил открытую банку прямо у нее из рук раньше, чем успел понять, что он вообще творит.

Эйприл вскрикнула от неожиданности, когда банка буквально вывернулась из-под разом онемевших пальцев, и пару мгновений просто смотрела, как пиво, слабо шипя и пенясь, медленно растекается по полу. На вопросы обеспокоенных друзей девушка отшутилась, но Рафаэль заметил появившееся в глубине глаз беспокойство и пальцы, судорожно сцепленные в замок у живота. К алкоголю в тот вечер она больше не притрагивалась.

***

Второй раз она увидела Рафаэля через неделю, когда он, по-привычке пройдя сквозь стену, вынырнул из нее прямо перед О’Нил. Эйприл как раз собиралась прогуляться с друзьями до стройки: строительные леса, арматура, безлюдные, продуваемые всеми ветрами бетонные остовы верхних этажей, освещенные только луной и тусклыми отсветами стоящих поодаль высоток… Красота да и только! Ничего опасного.

Она уже и думать забыла о недавнем инциденте — мало ли, что могло привидеться на ночь глядя (тем более в доме погибшего друга в компании его почти-близнецов), так что вышедший из стены призрак стал для нее полной неожиданностью!

Девушка испуганно вскрикнула, отшатнувшись, и от падения ее удержал только набравшийся какого-никакого опыта полтергейст. В этот момент ее кожа вспыхнула особенно ярко, обжигая руки призрака. Рафаэль, раздраженно шипя сквозь зубы, подхватил подругу и, только убедившись, что она твердо стоит на ногах, отошел подальше.

Конечно, О’Нил не видела всей картины произошедшего, но и того немногого, что она успела заметить во время своего неловкого недо-падения, и что было доступно живым, ей хватило с лихвой. Вновь оказавшись на ногах, она не могла оторвать глаз от мутанта. Погибший друг стоял буквально в паре шагов от нее и с недовольным видом потирал ставшие полупрозрачными ладони…

— Рафаэль? — тихо позвала Эйприл, опасливо разглядывая призрака. Нет, это определенно был все тот же забияка-Раф, широкоплечий, с темной, покрытой шрамами шкурой и исцарапанным панцирем. О’Нил до сих пор помнила, как он сражался: резкие, хищные движения и мешанина приемов разных видов единоборств, за которые его то ругал, то хвалил Мастер Сплинтер. Даже не верилось, что этот, будто рожденный на поле боя, мутант мог так глупо погибнуть. Сейчас черепаха стоял в тени, чуть поодаль, баюкая постепенно наливающиеся цветом кисти рук. — Это ты?..

Рафаэль вскинул голову и что-то произнес, насмешливо дернув уголком рта. Эйприл нахмурилась. Она видела, как двигались его губы, но не слышала ни единого звука.

— Что?.. — девушка растерянно покачала головой. Ситуация была, мягко говоря, странной (даже по меркам близкого друга семейства ниндзя-рептилий, живущих в канализации), а уж странностей она успела насмотреться на две жизни вперед. — Прости, я тебя не понимаю.

Мутант раздраженно цыкнул, но повторил, по-видимому, громче прежнего, четко артикулируя и помогая себе жестами:

«Да, это я»— разобрала Эйприл, а дальше, кажется, шло что-то нецензурное (во всяком случае, она часто видела подобные жесты у выходцев из гетто во время особо экспрессивных бесед).

«Ты меня видишь?» — несколько рассеяно спросил Рафаэль и после небольшой заминки добавил: «Как давно?»

— Хмм… — решив, что разговор с привидением — это закономерное дополнение к фантастической и опасной жизни бок о бок с черепашками, девушка немного успокоилась. Да и когда еще выпадет шанс поболтать именно с Рафаэлем, а не с его же надгробием? — Ну, это второй раз, наверное. Я уже видела тебя, когда мы приходили вместе с Кейси, помнишь? Ты стоял в углу, прямо напротив входной двери. Я думала, что мне просто померещилось…

«Как видишь, я здесь», — криво ухмыляясь, ответил Раф. Он ничуть не изменился после смерти. Его глаз был на месте, как и затылок, и теменная кость справа, да и лицо — привычно-зеленое, не залитое кровью и совсем живое… При воспоминании о той ночи Эйприл внутренне содрогнулась. Еще никогда ей не приходилось так близко сталкиваться с насильственной смертью, тем более смертью кого-то из родных.

— Да, я… А ты мне точно не мерещишься? — О’Нил устало потерла переносицу, потом встретилась взглядом с откровенно развеселившимся Рафаэлем и слабо улыбнулась в ответ. — Ххах, ты прав — глупо спрашивать о таком у собственной галлюцинации.

Черепаха лишь скрестил руки на груди и закатил глаза, но сделал это настолько красноречиво, что Эйприл невольно забеспокоилась за зрение своего не совсем живого, но все же друга. Наверное, с такого ракурса замечательно просматривался мозг.

— Хорошо-хорошо, ты настоящий! Поняла, исправлюсь, — она примирительно помахала ладонями в воздухе. — Так, мм… Ты ведь уже приходил к Кейси, да? Он рассказывал, что ты сделал ему внушение насчет алкоголя и выдворил со своей могилы. Ой, прости! Это нормально говорить при тебе слово «могила»? Или?..

Девушка запуталась окончательно и заметно смутилась, в то время как ее нематериальный собеседник уже бессовестно хохотал, благо, абсолютно беззвучно. Все еще посмеиваясь, он изобразил очередную пантомиму, значение которой теперь пришлось угадывать от начала и до конца, так как из-за растягивавшей нечеловеческие губы улыбки даже попытаться распознать слова было невозможно. С трудом, но она уловила основную мысль собеседника:

«Смерть — это не венерическое заболевание, не рак и не СПИД, чтобы стесняться говорить об этом. Ты уже большая девочка и должна понимать разницу между трупом и инвалидом. Так, для справочки — трупу наплевать», — Эйприл поймала себя на мысли, что такой «перевод» в ее голове звучит голосом Рафаэля, и в очередной раз порадовалась, что может поговорить с темпераментным ниндзя хотя бы так. Тем временем черепаха более-менее успокоился и продолжил уже менее экспрессивно:«Ну, а что с Джонсом? Как дела у нашего здоровяка?»

— Ты знаешь, все в порядке. Кейси бросил пить, нашел работу, даже на вылазки стал реже выбираться. И… Не знаю, как так получилось, но мы все-таки сошлись и, кажется, у нас все серьезно. Ох, и зачем я тебе все это рассказываю? — О’Нил закрыла руками мгновенно вспыхнувшее лицо, но остановиться уже не могла. Она и сама не понимала, зачем все же затронула эту тему, но… Ей было необходимо выговориться. — Это, наверное, не правильно, но после того как… После похорон нам обоим нужна была поддержка. Мы не хотели тревожить твою семью — понимали, что им нужно побыть наедине со своим горем. Все же для них ты был не просто другом… Ой, как же гадко это звучит! Нам правда было тяжело, всем нам, и мы с Кейси просто…

Эйприл осеклась, почувствовав прохладное прикосновение к своему плечу, ощутимое даже сквозь слои одежды. Сморгнув навернувшиеся слезы, она встретилась взглядом с призраком. Рафаэль уже не пытался говорить, но улыбался тепло и радостно. Убедившись, что она его заметила, черепаха убрал вновь медленно теряющую краску ладонь с плеча подруги и задорно подмигнул.

«Нашла, о чем переживать! Вот уж от кого, а от вашей сладкой парочки я меньшего и не ждал!» — все так же широко улыбаясь, Раф поднял вверх два больших пальца.

— Так ты не сердишься? — робко улыбнулась она, утирая слезы. — А как же приличия, траур и все такое?

«С чего бы?» — Рафаэль покачал головой и, гадко ухмыльнувшись, добавил что-то явно не предназначенное для ее ушей. Вот только черепаха выглядел при этом таким довольным, что по-настоящему рассердиться на явно скабрезную шуточку у Эйприл не получилось. Девушка покраснела и впервые за долгое время легко и весело рассмеялась.

— Я рада, что смогла еще раз с тобой встретиться, Рафаэль. Пусть даже я не могу тебя обнять или даже просто услышать, но… Спасибо, — она тепло улыбнулась призраку и наконец решилась задать вопрос, который не давал ей покоя уже несколько недель: — Слушай, а твои братья знают, что ты здесь? И то, что они начали «оживать» — тоже твоих рук дело?

Рафаэль мигом посерьезнел и с показной небрежностью пожал плечами.

«Может, знают, а может, и нет. И разве им нужна моя помощь, чтобы перестать упиваться жалостью к себе и жить нормально?» — что ж, ниндзя слишком любил своих братьев, чтобы признать их неспособность справиться с ситуацией самостоятельно. Может, поэтому он закрывал глаза на собственные заслуги?

Эйприл хорошо помнила, что творилось с черепашками в первое время после похорон и как они приходили в себя. Рывками, будто кто-то хорошенько встряхнул каждого за шкирку или отвесил звонкий подзатыльник, они постепенно возвращались в строй. Тяжелее всего пришлось Донателло — его вытащили из разгромленной лаборатории в совершенно невменяемом состоянии. Он долго приходил в себя, все время мерз и бормотал какую-то чушь про привидений… Как оказалось, это было не просто бредом. Наглядное тому доказательство стояло прямо перед Эйприл и с преувеличенным интересом изучало собственные ступни, то и дело зарываясь пальцами в каменные плиты.

— Ты хорошо справляешься, — тихо заметила О’Нил, развеивая напряженную тишину. Она и не заметила, как между ними повисло это тягостное молчание. — Майки уже почти в порядке. Он стал серьезнее, да, но это естественно. У Донни больше не было срывов, и вообще он держится молодцом, а про Мастера Сплинтера ты, наверное, и сам все знаешь…

«Ты ничего не сказала про Лео», — тут же насторожился Рафаэль. Он и сам прекрасно знал, что со старшим не все гладко, но связаться с ним, как с остальными, не имел никакой возможности.

— Лео всегда был себе на уме, и сам он помощи никогда не попросит. Раф, он… Я не знаю. Он ведет себя, как обычно. Возможно, чуть более раздражителен, но на этом и все! Мы все чувствуем, что с ним что-то не так, но не знаем, как подступиться, — она закусила губу, тщательно подбирая слова. — Хотя, нет. Он рискует. Как будто нарывается на драку. Майки говорит, что он начал убивать… Я не знаю, что ты сделал с остальными, но, прошу, помоги Леонардо!

Эйприл нашла в себе силы вновь посмотреть в глаза мертвецу. Рафаэль застыл у стены, будто изваяние, не двигая ни единым мускулом и не дыша. Тени, и без того властвующие под землей, клубились вокруг него черным туманом, укрывали плечи густым сумраком и чернилами обводили черты лица. Будто ластились, потому что были не в силах сожрать. О'Нил вздрогнула, увидев отражение этой тьмы в зрачках замершего напротив не-человека.

Рафаэль медленно прикрыл кожистые веки и кивнул.

«Я присмотрю за этим идиотом, можешь не сомневаться», — молчаливое обещание повисло в воздухе, сказанное одними глазами, но принятое и засвидетельствованное с обеих сторон.

— Спасибо, — девушка облегченно выдохнула. Мутант встрепенулся и как-то разом утратил весь флер мистики, будто это была всего лишь жуткая игра теней. Эйприл вновь почувствовала себя неуютно, не зная, как закончить этот разговор. — Ну, я, пожалуй, пойду. Меня уже давно ждут твои братья.

«Ты идешь с ними?» — удивился Рафаэль, но почти сразу нахмурился: «Куда их опять понесло? Это может быть опасно».

— О, не беспокойся! Это абсолютно безлюдное место — даже мафиози там делать нечего, особенно по ночам. Да и как будто я раньше с вами по стройкам не лазила! — весело фыркнула Эйприл, разворачиваясь к выходу, но, тихо ойкнув, отскочила назад.

Рафаэль материализовался прямо у нее перед носом, недовольно хмуря брови и скрестив руки на груди.

«Ты никуда не пойдешь», — всем своим видом говорил он.

— Эй! Почему?! — О’Нил совсем не нравилось, как повернулся этот разговор. Она старше, умнее и опытнее — с ней не нужно нянчиться призраку несовершеннолетнего мутанта! — С каких это пор ты мне указываешь?

«С таких!» — упрямо оскалился Рафаэль, ожесточенно жестикулируя. Ему пришлось несколько раз повторять одно и то же, прежде чем девушка поняла, что он хотел ей сказать. Ее глаза удивленно распахнулись, Эйприл даже прикрыла рот рукой, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего от неожиданности, а позорно упасть в обморок ей не позволила здоровая психика. И то было бы простительно — все же не каждый день к тебе является призрак мертвой черепахи, чтобы сообщить, что ты…

«С таких, что горе-мамашам слова не давали! То к пиву руки тянешь, то на стройку без страховки лезть собираешься — может, у тебя и девять жизней, но у карапуза-то и одной пока нет! Так что сиди на жопе ровно, пузатая!»
Выпрями спину.
Аватара пользователя
Sfinks
ниндзя
Сообщения: 176
Зарегистрирован: Пн 20 июн 2011 10:10
Благодарил (а): 241 раз
Поблагодарили: 191 раз

Ангел-хранитель семьи Хамато

Сообщение Sfinks »

Примечание автора: Ахтунг! Глава СЕНТИМЕНТАЛЬНАЯ. Есть намек на розовые сопли, просто сопли и смертельный душок.

Уже почти три месяца прошло с тех пор, как Эйприл узнала о своей беременности. Вроде бы ничего особо не изменилось, но вместе с тем — изменилось ВСЕ.

Если сладкая парочка и раньше не отлипала друг от друга, то теперь они вели себя, как настоящие влюбленные голубки. Ну, по крайней мере, в первые недели — точно, а потом у Эйприл начался токсикоз.

Рафаэль помнил, что Донателло когда-то был влюблен в веселую и яркую О’Нил, но похоже это чувство быстро прошло, так как новость о скором пополнении он воспринял абсолютно спокойно, лишь порадовавшись за подругу. Да и когда ему терзаться — после ТОГО происшествия дома он старался без дела не сидеть. Донни перетянул проводку во всем убежище, поменял «прогрессивные» энергосберегающие лампочки на допотопные лампы накаливания и снова закопался в свои железки. На причитания насмотревшегося передач про экологию Микеланджело он лишь недовольно отмахнулся, аргументируя это тем, что счета за электричество им все равно не приходят, да и сложно как-то навредить природе, живя в канализации. Что именно он там паял и зачем нужны все эти штуки с электричеством Раф не знал и только следил, чтобы Донни не вернулся к экспериментам с веществами…

Майки пока был единственным, кто его безоговорочно радовал — во время последнего сеанса связи мелкий все же решил проститься с Рафаэлем, на этот раз уже навсегда. Сказать, что тот гордился своим братишкой, значило ничего не сказать. Он действительно задвинул доску куда подальше и полностью погрузился в реальный мир, неприлично много времени уделяя подготовке к рождению еще одного Джонса. Мутант часто бегал на поверхность к друзьям, с удовольствием помогая с выбором имени-коляски-погремушки-цвета ползунков и прочего.

К слову, свадьбу сыграли в рекордные сроки, буквально за месяц подготовив и загородный дом для празднества, и приглашения для гостей, и меню для банкета, которое мама Кейси вызвалась готовить самостоятельно, потребовав от невестки «ее резвых зеленых гоблинов» в качестве дополнительной рабочей силы. Сложнее всего было найти неболтливого священника, который «не заметит» пришельцев, мутантов, ниндзя и самураев среди гостей. Даже Даймио умудрились открытку отправить, кто бы мог подумать! Гуляли весело, с размахом, угодив всем людям и нелюдям, даже Рафу на могилку чарку поднести не забыли. Дресс-код подбирали долго, но плюнули на это дело, ограничившись только белым платьем для невесты и смокингом для жениха. Все равно гости были слишком своеобразными, чтобы пытаться их хоть как-то организовать. Но свадьба — это все-таки праздник, поэтому каждый рядился, кто во что горазд. Мастер надел новое кимоно, а братья — разноцветные смокинги, которые смотрелись немного по-дурацки, но вместе с тем безумно торжественно. Подарки тоже были самые разные, но чаще все же откровенно бесполезные, особенно если речь шла о дарах гостей из космоса. Траксимус приволок лазерную пушку на дилитиевых кристаллах — одной «обоймы» часа на четыре шквального огня хватает, а в комплекте таких было шесть. Хоть обстреляйся! Узнав о его смерти, друг по-настоящему огорчился и изъявил желание помочиться на могилы убийц мутанта — да-да, прямо так и сказал! Не поверил, что Рафаэля прикончила шальная пуля… — причем громко, нецензурно и в присутствии невесты. Впрочем, уже познавшая «прелести» гормональной перестройки и утреннего токсикоза Эйприл не только не сделала ему замечание насчет ругани, но и еще сверху добавила, заработав глубочайшее уважение трицератонского вояки. В целом, торжество прошло без эксцессов, но забавных моментов с лихвой хватит на целый вечер воспоминаний.

Букет невесты, кстати, поймала Караи, без «опеки» Шреддера оказавшаяся не такой уж и су… Кхм, нормальной девушкой, короче, оказалась. Немного ушибленной на голову, но все же нормальной. А за то, как она поймала букет ногой в тройном сальто, умудрившись при этом не засветить из-под коктейльного платья нижнее белье — Рафаэль аплодировал стоя (выражение лица ее ручного злого гения*, пришедшего как «плюс один», было воистину бесценно).

Теперь, когда мистер и миссис Джонс узаконили свои отношения, Майки во всю готовился стать «лучшим в мире дядюшкой». Отчего-то Рафаэль ни на минуту не усомнился в том, что его брат с легкостью справится с этой задачей.

Однако Рафаэль внял словам подруги о странном поведении Леонардо и практически не выпускал того из виду. Он ходил за ним попятам несколько недель, лишь изредка отвлекаясь, чтобы проведать остальных, но не заметил ничего подозрительного. Лео все так же тренировался, регулярно ел, а пил только свой вонючий успокаивающий чай… Придраться было практически не к чему! Разве что физиономия слишком угрюмая. Но если к тому, что Лидер не улыбается, все давно привыкли, то его жестокость на поле боя вызывала определенные опасения. По мнению самого Рафаэля, все было в порядке вещей: бить противника так, чтобы он больше не встал — было полезно и безопасно не только для него самого, но и для сражающихся рядом братьев, да еще и экономило кучу сил. Другое дело, что сам он никогда не резал чужие глотки на глазах Дона и Майки, не рубил головы и не вскрывал животы так, чтобы вываливались кишки — есть менее грязные способы вывести противника из строя. Он бы никогда не осудил Лео за то, как он бьется, не обвинил в убийстве, если оно было ради чьей-то защиты, но то, что отражалось в глазах брата на поле боя… Это нельзя было пускать на самотек.

Их «спарринги» становились все более ожесточенными, Леонардо уже почти освоился с его оружием, уже не просто слепо копируя, но добавляя кое-что от себя. После таких тренировок он подолгу медитировал у себя в комнате, приводя мысли в порядок. Сплинтер сперва пытался как-то влиять на сына, поговорить, успокоить, но вскоре отступился, понимая — единственный, кого Леонардо был способен услышать в таком состоянии, был мертв. Старый крыс тяжело вздыхал и уходил к себе, оставляя его в благословенной тишине. Леонардо нужно было перестать винить себя в смерти брата, но… Докричаться до Лидера мог только Рафаэль.

Беда пришла откуда не ждали — стоило Рафаэлю отлучиться на пару дней к чете Джонсов проверить Эйприл (малыш уже пинался во всю, будущую маму на два дня положили в больницу для обследования), как Лео выкинул очередной фортель! Ни разу за прошедшие недели старший не совался на поверхность в одиночку, не пытался никому отомстить и уж тем более не играл в «карателя»… С чего вдруг его понесло ночью на продуваемую всеми ветрами крышу высотки Рафаэль не мог понять, как ни пытался, особенно с учетом того, что Лео проторчал там до самого утра. Нет, он бы понял желание брата побыть в одиночестве, созерцая звезды, полицейские патрули и редкие вертолеты, но зачем было сидеть там всю ночь, когда на улице льет как из ведра? Не говоря уже о том, что лезть на крышу небоскреба в грозу — чистой воды самоубийство. Да, Бога ради, Рафаэля не было всего сутки!

Еще пару дней все было тихо — призрак снова следовал за Леонардо, как привязанный, готовый запустить в него чем-нибудь тяжелым и врубить сигнализацию при любом намеке на ХРЕНЬ (Раф понятия не имел, что именно он учудит на этот раз, но хорошо представлял, на что способен его брат и заранее готовился). Только он не знал, что обычная простуда из соплей и редких чихов может перерасти в воспаление легких. Лео неделю ходил, шмыгая носом, как старый героинщик, пока однажды утром просто не смог подняться с кровати. Благо, Донни, не терявший бдительности с самого первого чиха Лидера, поднял тревогу самостоятельно, без «прозрачных» намеков призрака. Переезд в комнату больного проходил в три этапа: выломать дверь, затащить сумку с лекарствами и выгнать Майки, чтобы тот позвал Мастера Сплинтера. Донателло подошел к делу со всей ответственностью, поэтому полевой госпиталь, развернутый в отдельно взятой комнате конкретного мутанта, начал функционировать уже минут через пятнадцать.

Он ставил капельницы, поил брата куриным бульоном и жаропонижающим, колол обезболивающее и антибиотики, но лучше Лео не становилось. Более того, на третий день он вообще перестал приходить в сознание.

Рафаэль не мог найти себе место от беспокойства и бесцельно мотался по убежищу, понимая, что не справился. Недоглядел.

Зря Донателло менял проводку — лампочки в присутствии неуравновешенного полтергейста мигали как светомузыка и часто лопались, а стоило ему лишний раз подумать о Лео, как импровизированная «дискотека» начиналась во всем доме. Успокоившись, Рафаэль обычно возвращался к постели старшего брата и изо всех сил сдерживался, стараясь не мешать Донни работать.

Но в этот раз Рафаэль даже не пытался себя контролировать — ужас, охвативший его при виде умирающего Лео, был густым и холодным, как кровь мертвеца. Как дыхание Костлявой, жадно тянущей руки к койке.

Леонардо умирал — Раф отчетливо видел, как неумолимо сокращается срок его жизни. Оцепенев от сковывающего душу страха, он не заметил, как вскинулся сидящий в углу Донателло, хватаясь за истерично взвизгивающие приборы.

— Рафаэль? — настороженный голос брата заставил его отвлечься от пугающей картины. В неверном свете мигающих ламп сидящий у заваленного шприцами, склянками и упаковками таблеток стола мутант казался вырвавшимся из лаборатории порождением безумного гения. Он и сам сейчас был похож на сумасшедшего ученого: красные глаза нещадно слезились, лицо казалось осунувшимся, а плотно сжатые губы были искусаны в кровь и слабо шевелились в попытке подобрать слова. Черепаха нервно облизнулся и медленно очертил зажатым в руке прибором** полукруг, обводя небольшую комнату. Слабо потрескивающий прибор взвизгнул в направлении Рафаэля, щелкнул и подозрительно застрекотал. Донателло мигом перехватил черный корпус поудобнее, поспешно записывая показания датчика в лохматый блокнот.

Развернувшись к Рафаэлю, он устало прищурился в том направлении, куда пищал прибор и быстро заговорил, не давая себе передумать. Мягкий голос Донателло звучал хрипло, но уверенно.

— Рафаэль, я очень надеюсь, что ты меня сейчас слышишь, потому, что если нет… Если ты всего лишь плод моего воображения, что ж, значит, то — выкарабкается Лео в этот раз, или нет, будет зависеть только от него. И… — Донателло опустошенно закрыл лицо руками и оперся локтями в колени, — я не уверен, что он справится в одиночку. Поэтому я очень надеюсь, что ты здесь, потому что только тебя этот упрямый осел по-настоящему слушал. Вы всегда грызлись, как кошка с собакой, но только ты сейчас можешь ему помочь. Я не знаю как, но заставь Лео вытащить голову из задницы! Не дай ему умереть.

Последнюю фразу он произнес совсем тихо и неразборчиво, шумно выдохнув сквозь стиснутые зубы. Рафаэль некоторое время с тоской смотрел на такого сильного, такого взрослого Донателло… Когда они все успели так вырасти?

— Не переживай, Донни, я верну его мозги на место, — негромко сказал Раф, кивнув собственным словам. Громадная штука, похожая на доисторический магнитофон***, утробно загудела, вертя бобинами, отчего Дон ощутимо вздрогнул и развернулся так резко, что едва не сшиб эту древность панцирем. Рафаэль фыркнул и вновь развернулся к Лео, мрачно поинтересовавшись: — Ну и что ты, бл*дь, творишь-то, самурай недоделанный?

Повинуясь внезапно нахлынувшему порыву ярости, Рафаэль зарычал, не заметив, как болтавшаяся над головой лампочка брызнула осколками, и залепил бессознательному брату сочную пощечину. Мир мигнул, качнулся, и в следующее мгновение Раф почувствовал, что его куда-то засасывает. Полюбовавшись видом собственных ног на фоне эффектно подсвеченного аварийкой подорвавшегося к брату Донателло, Раф улетел в темноту.

***


«Посадка» оказалась неожиданно мягкой — пространство, заполненное густым молочным туманом упруго выгнулось, принимая его в свое пушистое нутро. Когда Рафаэль поднялся на ноги, белое марево под ним стало плотным и шероховатым, как пыльный дощатый пол. Оглядевшись, мутант неопределенно хмыкнул и попытался рассмотреть в белой дымке ладонь вытянутой руки (удивительно, но сквозь казавшуюся непроницаемой зыбкую завесу она просматривалась до мельчайших деталей). Раф даже помахал ей для чистоты эксперимента, с интересом понаблюдав, как туман уходит от прикосновений, распадаясь мягкими ватными завитками.

— Черт, Лео, я знал, что у тебя в голове творится какая-то муть, но не думал, что в прямом смысле! — раздраженно пробормотал Рафаэль и прищурился в пустоту.

Дальше метра не было видно ни зги, искать направление в этом молоке было абсолютно бесполезно, даже фундаментальная «призрачная» установка «Иди на свет!» в этот раз дала осечку, так как туман равномерно светился со всех сторон. Даже «верх» отличался от «низа» лишь стоящими на нем черепашьими ступнями. Однако перспектива бродить тут до своей окончательной смерти Рафаэля нисколько не прельщала, так что он выбрал направление наугад и пошел в, как ему казалось, чуть более освещенную часть «облака».

Постепенно впереди начали маячить смутные очертания деревьев и повеяло влажными Нью-Йоркскими сумерками. Ниндзя тут же перешел на «кошачий шаг» и на всякий случай прислушался. Вот уж чего у Лео было не занимать, так это «креативности». Подсознание Лидера оказалось скучным, предсказуемым и унылым до невозможности: его брат просто сидел на сырой земле и молчал, гипнотизируя взглядом Рафово надгробие. Призрак недовольно скрипнул зубами и пошел выяснять обстановку. Сразу являться пред светлые очи брата не хотелось — Лео же «тонкая натура», еще в обморок упадет или добьет от неожиданности… В любом случае — приятного мало.

Леонардо молчал, и это напрягало. Даже сейчас, оказавшись у него в голове, Рафаэль понятия не имел, о чем тот думал. Может, молился, а может, просто тупил — кто его знает… Изливать душу камню, как Майки, он не собирался, полагая, что достаточно и молчаливого диалога. То, что вопреки всем законам жанра Раф не умел читать мысли, Лео, видимо, в голову не приходило. Призрак закатил глаза — вся эта ситуация ему категорически не нравилась. Лучше бы тот пафосную речь толкнул или расплакался, право слово!..

Двигаясь абсолютно бесшумно, прячась в тенях и обрывках тумана, ниндзя обошел брата со стороны и замер, притаившись в ближайших кустах. Раньше он бы точно выдал себя нечаянным шорохом или треском (именно поэтому Раф предпочитал дикой природе «каменные джунгли» — меньше «шумного» мусора), но теперь он просто позволил листьям и веткам пройти сквозь себя. Главное — не терять концентрацию, иначе можно запросто провалиться сквозь землю или захватить с собой ветку-другую (что уже имело место быть, когда он только начинал осваивать «призрачное моджо»).

Но все это отошло на второй план, когда он наконец сумел заглянуть в лицо брата. Лео выглядел абсолютно умиротворенным: глаза его были закрыты, лоб разглажен, а на губах играла еле заметная улыбка. Этот придурок умирал! И на что он тратил свое драгоценное время? Вместо того, чтобы пытаться искать выход и хоть как-то бороться за жизнь, он медитировал на воображаемой могиле брата!..

И тут Раф понял… Разрозненный паззл в его голове стал единой картинкой — кое-каких деталек все еще не хватало, но общий мотив был виден пугающе ясно.

Лео искал смерти. Он не просто умирал — он сдался. Это было настолько не похоже на Леонардо, что просто в голове не укладывалось! Возможно, только сейчас Раф осознал весь масштаб трагедии и свою роль во всем произошедшем. Призрак всегда оказывался рядом, когда был нужен близким больше всего… Но с Лео никогда не было просто. Он вдруг вспомнил все совместные тренировки, спарринги, битвы плечом к плечу — все это время Раф был рядом и не давал брату сломаться. Только вот своими действиями, сам того не осознавая, доломал окончательно.

Лео не из-за чего было срываться — весь свой гнев, всю свою боль он вкладывал в клинки, варясь в гремучем коктейле горя и вины в одиночку. Он этим даже поделиться ни с кем не мог… Тут Донни был абсолютно прав — старший брат всегда был настолько «в себе», что только у Рафаэля хватало гонору наорать на Лидера, буквально заставляя его излить душу. Пусть его проблемы зачастую оказывались надуманными и больше относились к несовершенству мира, чем касались непосредственно их самих, но делиться такими вещами друг с другом было необходимо хотя бы для того, чтобы не свихнуться окончательно.

Рафаэль из-за своего темперамента понимал это даже слишком хорошо. Он был искренне благодарен Кейси за то, что тот мог спокойно выслушать и сказать какую-нибудь глупость в ответ (почему-то после такого сразу становилось легче дышать), помогая сдерживаться и не срываться на близких из-за собственных демонов. У Лео был Мастер Сплинтер, но… Есть вопросы, на которые даже он не сможет ответить. И есть вопросы, которые лучше не задавать.

Леонардо молчал так долго… И когда Лидер нуждался в нем больше всего — он не смог прийти. Недоглядел, не почувствовал… Конечно, у него была уважительная причина, но он не станет оправдываться. Не перед самим собой, и уж точно не перед Лео.

Единственное, что он знал наверняка — чтобы спасти Лео надо вывести его из равновесия и дать как следует проораться. И вот тут стоило подключить фантазию: просто выпрыгивать на брата из кустов с речью о всеспасении было откровенно глупо. Следовало подойти с другой стороны... Рафаэль пакостно усмехнулся. Что ж, в конце концов, даже ему иногда была не чужда дешевая театральщина. Должен же он хоть как-то развлекаться?

Криво ухмыльнувшись в предвкушении, ниндзя глубоко вдохнул, заставляя себя расслабиться, и плавно погрузился в землю, так что на поверхности остались только глаза, да зеленый затылок. Удостоверившись, что не «уйдет на глубину», Рафаэль медленно двинулся вперед. Ощущения были весьма своеобразные и в корне отличались от тех, что он испытывал, просто проходя сквозь стены. Он чувствовал каждую травинку и камешек, оказывавшиеся на пути, но то, что было «под землей»… Рафаэль будто снова брел в том густом тумане, ловя ногами шершавую опору. Чем ближе он подходил к могиле, тем толще становился слой почвы (кое-где даже копошились дождевые черви), а когда он остановился точно по центру скорбного холмика, то почувствовал влажную почву всем телом. Это было похоже на непрекращающийся зуд под панцирем, но Рафаэль терпел и, собравшись с духом, «нырнул» под землю с головой.

Леонардо, будто что-то почувствовав, открыл глаза в тот момент, когда Рафаэль поднимался из могилы.

Пафосный «выход» призрак откровенно запорол, со всей актерской страстью протаранив носом собственное надгробие (не рассчитал плотность) и вынырнул из-под земли, гнусаво ругаясь и сплевывая частички грунта. Эффектно, ничего не скажешь!

Лео отпрянул от неожиданности, как только из-под земли появились зеленые трехпалые руки и заскребли по траве. Кино в своей жизни ниндзя насмотрелся с избытком — одни только марафоны фильмотеки страшилок Микеланджело чего стоили! — и то, что он видел сейчас, было очень похоже на начало второсортного ужастика о зомбиапокалипсисе… Или на один из его кошмаров. Но вместо того, чтобы медленно восстать из могилы, утробно рыча проклятия и зовя умереть вместе с ним, Рафаэль безбожно ругался на «идиотскую плиту» и даже не смотрел в его сторону, больше озабоченный тем, чтобы вылезти на траву из текстур. Это было настолько похоже на его погибшего брата, что Лео неверяще потер глаза. Видение не исчезло, мрачно буравя его привычным я-тебя-сейчас-ударю взглядом.

— Мне надо говорить, что ты придурок, или сам догадаешься? — язвительно поинтересовался черепаха вместо приветствия, отряхивая с панциря налипшую землю.

— Я тоже рад тебя видеть, Раф, — улыбка вышла кривоватой, но искренней. Лео не мог перестать смотреть на брата, который был совсем как живой. Ни следа тления, от страшной раны не осталось даже намека на шрам, но глаза были злые и уставшие. — Я скучал.

— Настолько, что готов сдохнуть следом?! — взорвался Рафаэль. Этого следовало ожидать, даже странно, что ниндзя не кинулся на него с кулаками сразу же, как только оказался на поверхности.

Впрочем, Лео тоже было, что сказать.

— Ты хоть знаешь, о чем говоришь?! — почти прокричал он, вскочив на ноги и до боли сжимая кулаки. — Ты представляешь, через что нам пришлось пройти после твоей смерти?! Сколько раз я просил, чтобы ты не лез на рожон, не рисковал лишний раз и не подставлялся? Что с нами стало из-за тебя?!.

— Жили! Вы, бл*дь жили! Ты, Майки, Донни — все вы остались живы и, рано или поздно, будете счастливы, понятно?! — рявкнул Раф, вскакивая на ноги. С каждым словом он подходил ближе, заставляя Лео медленно отступать назад. — Думаешь, мне было легко смотреть на всю ту хрень, что с вами творилась?! Да них*ра подобного! Я не для того словил пулю, чтобы потом кто-то из вас сам застрелился, отравился или повесился! И знаешь еще что, братец? Если ты думаешь, что после твоей смерти все закончится, то вынужден тебя разочаровать — хах! — ты будешь обречен вечно слоняться по миру живых и наблюдать, к чему привела твоя выходка! Ты будешь смотреть, как они оплакивают тебя, как тоскуют по тебе и творят х*рню из-за того, что ты их оставил. Ты будешь смотреть, как они стареют и умирают, и НИЧЕГО не сможешь с этим сделать!

Рафаэль подошел вплотную, нависая над братом, слишком разъяренный, чтобы помнить о том, что они одного роста.

— Ты хотел бы увидеть, как Дон сходит с ума, пытаясь изобрести машину времени или оживить труп? Или как Майки остается совсем один? Потому что, будем честны, после смерти Сплинтера Донни долго не протянет, особенно если вернется к наркотикам… А Мастер умрет, потому что ни один отец не выдержит гибели двух своих сыновей, ушедших один за другим. Хотел бы видеть это, зная, что ВСЕ произошедшее — твоя вина?

— Что?.. — слова застряли у Леонардо в горле. Он чувствовал, что Раф говорит все это не просто придумывая на ходу. Это странное ЗНАНИЕ отражалось в его глазах, тянуло вниз неподъемным грузом и… Леонардо задумался: а он сам выдержал бы подобное? — Почему?

— Потому что мою смерть они уже пережили и приняли. Пройдет время, и они перестанут по мне горевать, но если умрешь ты… — Рафаэль замолчал, горько скривившись. — Возможные последствия ты уже представляешь.

Леонардо кивнул, чувствуя себя полностью опустошенным. Упиваясь своим горем, он почти забыл о своих обязанностях. Для своих братьев он был не просто «бесстрашным лидером», ведущим в бой, но и опорой. И сейчас, разговаривая с мертвецом, он смотрел на себя его глазами: измученный, покореженный, жалкий. Он даже сам выстоять не смог, не то что поддержать близких!

— Мастер Сплинтер… — потрясенно охнул Лео. На него разом нахлынули все воспоминания прошедших месяцев: то, как он избегал отца, игнорировал замкнувшихся в себе братьев и гонялся за призраком, часами сражаясь сам с собой в додзе…

Сам с собой?

Он вспомнил внезапно накатившее ощущение присутствия, настигшее его однажды на одной из первых тренировок. Оружие не давалось, то и дело выпадая из рук, позиции были неустойчивыми из-за непривычного смещенного центра тяжести, а сосредоточиться не давал преследующий его запах крови. Он вспомнил невесомое прикосновение к плечу и первый бой с тенью. Он вспомнил…

— Рафаэль? — он отнял руки от лица и удивленно поднял глаза на брата. Ниндзя не заметил, как с тихим стоном опустился на колени, вцепившись пальцами в голову. — Все это время ты был там? И сработавшая сигнализация в лаборатории, и пришедший в себя Микеланджело — тоже твоих рук дело?

— Кто-то должен был за вами присматривать, — пожал плечами тот, опускаясь на корточки. — Все в порядке, Лео. Ты бы не смог ничего сделать — не успел бы.

— Знаю, — с горечью согласился мутант, зарываясь пальцами во влажную траву. — Я даже о себе позаботиться не смог, а мои обязанности пришлось исполнять призраку…

— Ну, не все так плохо… Только Донни пришлось помогать, а остальные рано или поздно справились бы сами.

— Отец…

— …в отличие от вас х*рней не страдал. С Мастером я говорил лишь единожды во время медитации и, насколько я могу судить, он был вполне спокоен. Сердечный приступ ему пока не грозит.

Рафаэль говорил спокойно, расслабленно сидя напротив брата. То, что при этом он опирался панцирем о собственную могильную плиту его, кажется, совсем не смущало. Леонардо тоже пришел в себя и, вздохнув, тихо усмехнулся.

— Я скучал по тебе, Сорвиголова, — повторил он.

— Настолько, что поперся на крышу в дождь? — хмыкнул Раф, принимая правила игры. Он был не против начать диалог заново, тем более, что до Лео уже дошло то, что он хотел сказать.

— Мне надо было проветрить голову, — уклончиво ответил Леонардо. Ему было стыдно за последствия своей минутной слабости, но… Не говорить же ему, что он просто хотел еще раз встретиться с мертвецом? Рафаэль для него всегда ассоциировался с бурей. Такой же яростный и неуправляемый, живой… Леонардо своими глазами видел его смерть и навсегда запомнил оттягивающую руки тяжесть остывающего тела. В додзе он чувствовал присутствие брата, по-настоящему чувствовал, и каждое слово, каждую мысль вкладывал в ответный удар. Младшие братья сами как-то справлялись, но они не должны были знать, как тяжело было их Лидеру на самом деле. Не должны.

Только Леонардо не справился. Сбежал подальше от дома, чтобы привести мысли в порядок, и по счастливой случайности попал под дождь. Спускаться в такую погоду было опасно, но вместо того, чтобы взломать дверь на чердак или переждать под навесом, он просто стоял под колкими струями воды, дыша звенящим от озона и напряжения воздухом, и в каждом раскате грома ему слышался знакомый смех…

— Я ждал тебя, — слова вырвались у Леонардо помимо воли. Черепаха неловко прокашлялся — голос сорвался. Рафаэль смотрел на него внимательно и немного грустно.

— Знаю. Прости, что не смог прийти, — мутант устало покачал головой и прислонился затылком к холодному камню. — Эйприл забрали в больницу, ты не знал? Скрутило раньше времени, оставили на пару дней под наблюдением на сохранение… Все же двадцатая неделя — рановато для родов.

— С каких это пор ты заделался акушером-гинекологом? — на автомате пошутил Лео, забеспокоившись. То, что Эйприл беременна они знали давно, но вот про осложнения он слышал впервые. Что и не удивительно — с миссис Джонс станется запретить мужу лишний раз волновать друзей, и без того все еще подавленных недавней трагедией. Да и то, что Рафаэль не пришел по какой-то причине… Знание, что он вообще МОГ прийти, принесло неожиданное облегчение. — С ней все в порядке?

— Конечно! Врач соловьем заливался, как им повезло сразу же приехать в больницу, а не заниматься самолечением, и какой у них здоровый и активный ребенок, — фыркнул Раф и, помолчав немного, добавил каким-то особенным тоном: — Забавная малышка: ручки и ножки — кукольные, зато голова раза в полтора больше всего остального.

— Девочка? — с любопытством уточнил Леонардо. Почему-то ему было сложно представить Рафа, няньчущегося с ребенком. Только потом он вспомнил, что его брату и не придется…

— Без понятия, — широко ухмыльнулся Рафаэль и смущенно потер кончик носа. — Пол посмотреть Док не успел, там… Ну, в общем… Я слегка перенервничал и случайно сжег аппарат УЗИ.

— Ты ЧТО сделал? — со смехом переспросил Леонардо. Давненько же ему не доводилось видеть смущающегося брата.

— Да ладно, с кем не бывает! И вообще — они себе новый со склада привезут… — сконфуженно буркнул Рафаэль.

Мутанты переглянулись и снова рассмеялись, то и дело замолкая и глупо хихикая. Рафаэль сморгнул выступившие от смеха слезы и замер, настороженно всматриваясь в туман. Белая стена неумолимо приближалась, медленно поглощая пространство вокруг них, но призрак не чувствовал опасности. Он еще раз окинул Лео внимательным взглядом, отмечая расслабившуюся линию рта и потеплевшие глаза, и тихо выдохнул. Все получилось. Его брат, возможно, сам того не осознавая, снова захотел жить.

— Эй, Лео! Можешь пообещать мне кое-что? — Раф легонько пнул брата по бедру, привлекая внимание.

— Да, что такое?

— Больше не стой под дождем на гребаной крыше! — широко улыбнулся мутант, краем глаза отмечая границу надвигающейся пустоты. — Не давай Майки жрать пиццу с ананасами, особенно на ночь — у него из-за этого бывают кошмары, и прячь от Донателло весь кофе после восьми вечера. Мастеру Сплинтеру нужен свой телевизор — поговори с Донни, чтоб провел в его комнату нормальный кабель, а то эти баталии за пульт никогда не кончатся… И еще: хватит нарываться на неприятности. Это вас всех касается. Кейси уже семейный человек — скоро папкой станет, а все с битой по городу бегает… Сами тоже завязывайте. Попроси Мастера показать Японию, съезди с братьями в Латинскую Америку — живи, путешествуй! Построй домик подальше от людей и живи в свое удовольствие, сочиняя танка и занимаясь каллиграфией… О, чуть не забыл! Если у Эйприл будет дочь — не дай испортить девочке детство, а то с Кейси станется назвать девочку «Рафаэллой»!

— Раф, постой! — с каждым словом улыбка на лице Леонардо сменялась пониманием. Он едва ли не с ужасом схватил брата за руку, оглядываясь на стремительно приближающийся туман. — Подожди!

— Прощай, Лео. Я люблю тебя, — тепло улыбнулся Рафаэль, мягко отталкивая ладонь брата. — И чтоб я тебя тут еще лет восемьдесят не видел, придурок!

В следующее мгновение белое кольцо тумана сомкнулось над их головами и Рафаэль почувствовал, как его снова затягивает в черноту.

***


Донателло сидел за столом и, кажется, в сотый раз слушал получившуюся запись. Старые, перемотанные изолентой наушники глушили звук так, что приходилось выкручивать настройки на максимум. Сконвертированная на ноутбуке запись не была идеальной, но несовершенная старая техника в совокупности с новыми гаджетами и парой специальных программ позволила ему получить более-менее четкую звуковую дорожку.

«Не пе//жив/й Донни, я /ерну его мо/ги на ме//о» — бережно выхолощенные от фонового шума секунды записи были далеко не идеальны. Половину слов было не разобрать из-за остаточных повреждений, а часть — скрадывали барахлящие наушники, но то, что все же удалось восстановить… Это определенно был голос его брата: « Н/у и /то ты, ///дь, тв//ишь//о, с/м/рай н/доде///ный?»

Мутант на автомате поставил запись на повтор и просто слушал. Более чувствительная проводка, лампы накаливания вместо светодиодов, собранный по схеме из интернета датчик электромагнитных полей… Он не думал, что это сработает. Это противоречило всем законам физики!..

Но Рафаэлю всегда было плевать на правила. Их брат действительно был рядом все это время, оберегая и наблюдая.

— Зеленый ангел-хранитель, кто бы мог подумать, — тихо хмыкнул черепаха, стаскивая наушники, и устало потер глаза.

Лео очнулся буквально пару часов назад. Донни как раз возился с капельницей и заметил, как тот вздрогнул на постели и широко распахнул глаза, почти сразу зажмурившись. Черепаха тут же оказался рядом, крепко сжав лежащую поверх одеяла ладонь брата.

— Лео! Как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно спросил Дон, надевая фонендоскоп. Леонардо смиренно дождался, когда его брат удовлетворит свое беспокойство и терпеливо сносил все его манипуляции. Донателло деловито заглянул ему в глаза, осмотрел гордо и ощупал шейные и подмышечные лимфоузлы. Послушав грудную клетку, мутант недовольно поморщился, но никуда не ушел, аккуратно присев на край смятой постели, только фонендоскоп на шею перевесил, чтобы не мешался.

— Все нормально, Донни… Я… — в горле была чертова пустыня, так что он не мог нормально говорить, то и дело облизывая пересохшие губы. Брат тут же поднес ему стакан чуть теплой воды. — Я в порядке.

Леонардо был слаб, как котенок, жутко хрипел и щурил слезящиеся глаза, но умирать уже явно не собирался.

— Сколько я был без сознания?

— Почти четыре дня, — вздохнул Донателло. Все происходящее для него слилось в одну сплошную череду механических действий, посвященных уходу за бессознательным Лидером.

Иногда он сам просто вырубался за столом или у кровати, буквально на пару часов, а когда просыпался — рядом дежурил Майки, с кружкой горячего кофе и бутылкой воды. Когда все стало совсем плохо, он часто приходил в «лазарет» и подолгу сидел в углу, наблюдая за братьями. Когда Донателло впервые отключился, то, очнувшись, первым делом кинулся проверять Лео, но… Майки ухаживал за братом вместо него. Балагур и шут, каким его знали друзья и враги, остался за пределами комнаты, а Микеланджело, настоящий Микеланджело, научился делать уколы и ставить капельницы, просто наблюдая за его работой.

Сенсей тоже подолгу сидел у постели сына, что-то тихо рассказывал и гладил теплыми лапами по голове, но два дня назад, как раз после того, как Донни «поговорил» с Рафаэлем, Мастер ушел в додзе — с тех пор почти все время проводя в медитации. На вопрос сына о том, почему он так поступает, старый крыс только усмехнулся в усы, указав на сметенные в совок осколки лампы: «Сейчас я могу помочь ему только молитвами, а остальное — в его руках».

— Так долго… — Леонардо закашлялся, сплевывая вязкую мокроту в заботливо подставленное полотенце. — Я виделся с Рафом.

— И что он тебе сказал? — Донателло даже не удивился. В конце концов, вещественное доказательство существования призраков уже было сохранено на нескольких защищенных носителях и все еще играло на повторе в окне открытого ноутбука.

— Сказал, что я придурок, — слабо улыбнулся Лео. — Чтобы ты провел Мастеру Сплинтеру кабельное в комнату и не засиживался допоздна…

— А про меня? Про меня спросил? — Майки появился буквально из ниоткуда, дурашливо положив подбородок на плечо Дона.

— Тебе не надо больше есть ананасы… — тепло посмотрев на братьев, Леонардо не смог сдержать зевок и извиняющемся тоном спросил: — Ребят, можно я еще немного посплю?

— Конечно, Лео! Набирайся сил… — поправив мгновенно отключившемуся брату одеяло, Майки подхватил новоиспеченного доктора под руку и потянул к выходу из комнаты, пресекая любые возражения. — Нет, ты тут больше не останешься, Донни. Может, ты и гений, но это еще не делает из тебя терминатора, так что послушай дядю Майки и поспи, наконец, в своей постели! Давай-давай, а я пока покараулю.

Вынырнув из воспоминаний, Донателло стянул наушники и устало прикрыл глаза. Вот теперь точно все будет хорошо.

______________________________
Примечания:
* Доктор Чаплин, рыжий очкарик, по уши влюбленный в свою Госпожу.
** - Речь идет о датчике электромагнитных полей, часто используемом охотниками за привидениями в качестве "детектора эктоплазмы".
*** - Самодельное устройство звукозаписи, созданное Доном для "связи" с мертвецом. Как правило, охотники за привидениями пользуются обычными, имеющимися в продаже, или даже высокотехнологичными ультразвуковыми звукозаписывающими устройствами... Но это явно не наш случай)
Выпрями спину.
Аватара пользователя
Lidia-Lada
ниндзя
Сообщения: 226
Зарегистрирован: Сб 26 авг 2017 7:08
Имя: Лидия
Откуда: Львов, Украина
Благодарил (а): 112 раз
Поблагодарили: 134 раза
Контактная информация:

Ангел-хранитель семьи Хамато

Сообщение Lidia-Lada »

Sfinks, я не могу собрать слова так, чтобы получился длинный коммент, описывающий всю ту прелесть, которую ты даришь читателям. Это изумительно! Живой мертвый... или мертвый живой Рафаэль - это просто неимоверное явление.
Некоторые не видят выход, даже если найдут. Другие же просто не ищут...(с)Чеширский Кот
Изображение
Аватара пользователя
LEA
воин ниндзя-трибунала
Сообщения: 4977
Зарегистрирован: Пн 15 янв 2007 0:33
Откуда: LATVIA
Благодарил (а): 357 раз
Поблагодарили: 270 раз
Контактная информация:

Ангел-хранитель семьи Хамато

Сообщение LEA »

*Пока читала то, что есть, ещё привалило=))*

Итак, я переступила через страшную начальную строчку и начала таки читать. Всё описывается в очень лёгком стиле, очень по-рафовски, немного пофигистически. Я уже думала, что первая строчка была просто пугалкой, и вся работа, хоть и на грустную тему, будет прописана такой вот защитной оболочкой. И тут я добралась до описания горя Майки... Давно я не плакала от чтива.
Sfinks писал(а): Пн 02 окт 2017 22:48 наркоман-экспериментатор
примерно где-то тут я понял, что перепады от "хи-хи" до "УАААААЙЙЙ!!!!! Хныыы!!!" и обратно меня будут преследовать всё время чтения))
"Лидер" с большой буквы... за это отдельное спасибо.
Sfinks писал(а): Чт 09 ноя 2017 15:31упрямый осел
О, да... Это про него...

Спасибо тебе за то, что видишь черепашек такими. То ли логика у нас с тобой совпадает, то ли ещё на каком уровне сознания пересекаемся... очень круто. Я читала, затаив дыхание. Хорошо ещё, что поела перед тем, как сесть, ибо даже не заметила, как пролетело время. Счастье, что ребёнок спал и я спокойно читала=)
Когда я увидела, что "упала" ещё глава, подумала "блин, придётся её уже по-быстрому читать, пропуская кое-какие описания, ибо иначе не успею, а знать то хочется, что там дальше". и знаешь что? я не смогла ничего пропустить. Тут тупо нет описаний. Вернее, тут нет ЛИШНИХ описаний. всё на столько нужно, на столько гармонично и важно... Непередаваемо...
____________________________
If you want to save her - first you have to save yourself,
If you want to free her from the hurt - don't do it with your pain,
If you want to see her smile again - don't show her you're afraid
Because your circle of fear is the same (c) HIM


Пицца... Как пашки мидзя! (с) Яромир
Аватара пользователя
Sfinks
ниндзя
Сообщения: 176
Зарегистрирован: Пн 20 июн 2011 10:10
Благодарил (а): 241 раз
Поблагодарили: 191 раз

Ангел-хранитель семьи Хамато

Сообщение Sfinks »

Lidia-Lada писал(а): Чт 09 ноя 2017 16:56Sfinks, я не могу собрать слова так, чтобы получился длинный коммент, описывающий всю ту прелесть, которую ты даришь читателям. Это изумительно! Живой мертвый... или мертвый живой Рафаэль - это просто неимоверное явление.

Спасибо! Блин, девочки, вы меня захвалите! :oops:
LEA писал(а): Чт 09 ноя 2017 17:17Итак, я переступила через страшную начальную строчку и начала таки читать. Всё описывается в очень лёгком стиле, очень по-рафовски, немного пофигистически. Я уже думала, что первая строчка была просто пугалкой, и вся работа, хоть и на грустную тему, будет прописана такой вот защитной оболочкой. И тут я добралась до описания горя Майки... Давно я не плакала от чтива.
Ты даже не представляешь, как приятно это слышать) Я чувствую себя очень плохим человеком, но не могу не радоваться, что читателя "пробрало". Серьезно. Моя бета на этом моменте тоже всплакнула) Хотя и застебала меня порядком, что я не умею писать драму и все увожу в юмор. Пусть и в черный)
LEA писал(а): Чт 09 ноя 2017 17:17примерно где-то тут я понял, что перепады от "хи-хи" до "УАААААЙЙЙ!!!!! Хныыы!!!" и обратно меня будут преследовать всё время чтения))
"Лидер" с большой буквы... за это отдельное спасибо.
Ну, тут уж ничего не поделаешь - такой у меня стиль 8) А вообще для меня шутка про "жизнь как зебру" и не шутка вовсе. В ней слишком много от реальности. Вот и у меня жанры "американские горки" устраивают) Только в Хирурге, пожалуй, все стабильно-мрачно)
LEA писал(а): Чт 09 ноя 2017 17:17Спасибо тебе за то, что видишь черепашек такими. То ли логика у нас с тобой совпадает, то ли ещё на каком уровне сознания пересекаемся... очень круто. Я читала, затаив дыхание. Хорошо ещё, что поела перед тем, как сесть, ибо даже не заметила, как пролетело время. Счастье, что ребёнок спал и я спокойно читала=)
У нас снова совпали ментальности, Бро)) Таков уж удел адептов TMNT-2003 - видеть героев так, как не покажут в мультиках.
LEA писал(а): Чт 09 ноя 2017 17:17Когда я увидела, что "упала" ещё глава, подумала "блин, придётся её уже по-быстрому читать, пропуская кое-какие описания, ибо иначе не успею, а знать то хочется, что там дальше". и знаешь что? я не смогла ничего пропустить. Тут тупо нет описаний. Вернее, тут нет ЛИШНИХ описаний. всё на столько нужно, на столько гармонично и важно... Непередаваемо...
:oops: Блин, ну точно захвалишь!
Хотя вот на этом моменте:
LEA писал(а): Чт 09 ноя 2017 17:17Тут тупо нет описаний.
я поперхнулась чаем :lol:
Спасибо большое за потрясающий отзыв! Ты даже не представляешь, как для меня важно, что моим(НАШИМ)) героям сопереживают. Надеюсь только, что сомнительное "мастерство" меня не подведет и мне удастся закончить "Хранителя" так, как задумано)

Lidia-Lada, LEA, спасибо за теплые слова и поддержку!
P.S.: Прода будет в течение пары недель)
Выпрями спину.
Аватара пользователя
Sfinks
ниндзя
Сообщения: 176
Зарегистрирован: Пн 20 июн 2011 10:10
Благодарил (а): 241 раз
Поблагодарили: 191 раз

Ангел-хранитель семьи Хамато

Сообщение Sfinks »

Примечание автора: Я думаю, все мы помним серию "Раф и малыш", так что... Сорвиголова ладит с детьми) Это все, что нужно знать об этой части))
P.S.: С детьми, но не с подростками. Но это уже отдельный разговор...


Спустя почти год в семью Хамато вернулось спокойствие. Это был долгий путь, но им удалось преодолеть его с честью, оберегая и поддерживая друг друга, как и положено семье. Леонардо, встав на ноги после болезни, был худ и бледен, но наконец-то перестал чудить. Мозги Лидера окончательно встали не место, будто их действительно «направила» чья-то тяжелая заботливая рука. Донателло наконец-то смог вздохнуть с облегчением, перестав следить за каждым шагом старшего (но иногда такого невыносимого!) брата, и сосредоточился на работе, а Майки, наоборот, стал больше времени проводить на тренировках, наблюдая за медленно возвращающим утраченную форму Леонардо.

Все были заняты своими делами и почти скатились в рутину, но в один прекрасный день ребенок Эйприл снова решил проявить характер и погнал свою маму в роддом.

И вот, летом двадцать первого июня**, у четы Джонсов родилась дочь. План Кейси назвать первенца в честь погибшего друга с треском провалился после повторного УЗИ, когда доктор поздравил расчувствовавшегося будущего отца с прекрасной здоровой девочкой. Рафаэль, присутствовавший на этом знаменательном моменте, с наслаждением поржал над другом, на лице которого боролись счастье и замешательство. В этот раз удалось обойтись без взорванных мониторов и сожженных проводов, чем Раф в тайне от себя очень гордился. Кстати, неожиданная способность подруги видеть призраков испарилась, как только она сходила к врачу и подтвердила наличие беременности. Кто знает, может именно предупреждение Рафаэля уберегло ее от беды? И, когда он выполнил свою задачу, надобность в «общении» исчезла?

Зато позже мутант сам был готов врезать Джонсу, чтобы он не портил девочке жизнь, называя ее «Раффи» или, прости Господи, «Рафаэллой»! Благо Эйприл была мудрой женщиной и вломила супругу самостоятельно.

Девочку назвали Шэдоу и гордо продемонстрировали друзьям уже через месяц после родов, как только мама с малышкой достаточно окрепли. Раф, естественно, удостоился этой чести одним из первых — он караулил друзей в квартире с тех пор, как паникующий друг объявил «часовую готовность». В больницу призрак соваться не решился, опасаясь от избытка чувств спалить что-нибудь из техники, как тогда, на первом УЗИ. Долго ждать ему не пришлось — Эйприл вернулась домой на следующий же день после родов, с ребенком на руках и навьюченным пакетами новоиспеченным папашей за спиной. Кейси разве что в зубах ничего не тащил и едва пролез в дверь из-за объемных тюков с присыпками/подгузниками/пеленками/шампунями и прочими детскими мелочами, приобретенными молодыми родителями по совету педиатра для ухода за малюткой. Но, несмотря ни на что, мужчина не сводил с жены влюбленного взгляда и едва по воздуху не летел, будто не чувствуя тяжести. Рафаэль ему даже немного завидовал.

Первое «знакомство» с малышкой вызвало в нем совершенно дикую смесь ужаса и восторга, потому что даже прикоснуться к такому маленькому, чистому и хрупкому существу было страшно, не говоря уже о том, чтобы просто взять на руки! Вряд ли бы кто-то поверил, но Рафаэля в равной степени умилял и сморщенный фиолетовый младенец, и красивый розовощекий пупс, коего продемонстрировали его семье через месяц на выходных. Девочка мирно спала всего минут двадцать, Эйприл едва успела попить чай вместе с гостями, как малышка начала истошно вопить, требуя внимания.

Микеланджело, до этого зачарованно поглядывавший в сторону кроватки, был подозрительно задумчив, и Раф с любопытством ждал эпичной развязки. Майки не подвел.

— Кейси, ты ведь, вроде, хотел назвать первенца в честь Рафа? — сам того не желая, черепаха задал наверное самый неудобный вопрос, который только можно было придумать на смотринах.

— Ну да, — Джонс улыбнулся тепло и немного грустно. — Я предлагал назвать малышку «Раффи», но…

— Но я не позволила портить ребенку детство! — перебила его миссис Джонс, покачивая довольно покряхтывающую дочку на руках. — Что скажешь, детка, пора познакомить тебя с дядями?

Она повернулась так, чтобы девочка могла видеть сидящих за столом мутантов.

— Это Микеланджело, Донателло и Леонардо, самые веселые, умные и смелые друзья твоих мамы и папы, — черепашки польщено помахали лапами рассматривающей их малютке. — А это Мастер Сплинтер, но пока можешь звать его просто «деда».

В глазах старого крыса блеснули скупые слезы, которые он украдкой смахнул когтистой лапой и благодарно склонил голову. Эйприл тепло улыбнулась и кивнула в ответ. Хитро сверкнув глазами, она подняла дочку повыше и продолжила:

— Ребята, знакомьтесь! Шедоу Рафалия* Джонс — наша дочь.

Братья ошарашено молчали, поглядывая на отца — миссис Джонс все это время ясно давала понять, что не хочет называть ребенка мужским именем, и вдруг… Мастер Сплинтер даже бровью не повел и как ни в чем не бывало наслаждался чаем, усмехаясь в усы. В силу возраста он давно разучился удивляться, да и Эйприл он знал уже не один год, и такое решение ученицы не стало для него сюрпризом. Зато Кейси Джонс смотрел на свою жену, как на сошедшее с небес божество, даже забыв, что она сама запретила ему называть ребенка в честь погибшего друга. Или, получается, что не запретила?.. Ничего, у него будет еще целая жизнь, чтобы научиться разбираться в перипетиях женских формулировок.

Рафаэль же громко и беззастенчиво ржал, мигая лампочками.

— Ахаха, ну что, козявка, мы с тобой все-таки тезки! Вот уж от кого не ожидал, так это от твоей матери! — девочка посмотрела на него ясными серыми глазами и впервые беззубо улыбнулась.

***


2 года


Мелкая Джонс росла очень быстро (впрочем, как и все дети ее возраста), но Рафаэль даже не заметил, как пролетели эти два года. Раз — у живого пупса отросли волосы, два — с воем, слюнями и соплями появился минимальный набор зубов, три — малышка сама встала на ноги и побежала искать приключения на припудренное мягкое место. Ох и натерпелись же родители, вытаскивая свое дитятко из всех труднодоступных мест… Юная исследовательница однажды даже умудрилась провалиться в унитаз, экспериментируя со смывом (стоит ли говорить, что больше проштрафившегося Кейси наедине с ребенком не оставляли?).

Рафаэль с умилением наблюдал за успехами мелкой засранки, охранял ее от «подкроватных монстров» и играл с девочкой, когда к чете Джонсов приходили гости. Да, ребенок мог его видеть и слышать, видимо, в силу возраста. Призрак был не против — он как раз «воспитывал» в братьях самостоятельность, проводя в канализации меньше времени, чем у друзей в квартире. Это было странно и непривычно, но приглядывать за Шедоу стало для него чем-то вроде новой работы. Сначала это было увлекательно, но потом…

Как только мелкая встала на ноги, Рафаэль понял — по сравнению с племянницей, они с братьями в детстве были на редкость спокойным и уравновешенными мутантами. Особенно его бесили «догонялки». Он и представить не мог, что эта невинная игра может быть настолько травмоопасной! Не важно, убегала девочка или пыталась догнать, но в процессе она умудрялась ударяться обо всю мебель, косяки и стены, хоть каким-то уголком оказывающимися у нее на пути! Она бежала, падала и вставала, чтобы снова упасть: в синяках были коленки, локти и даже задница.

Свое третье день рождения Шедоу встречала в платье принцессы и с синяком на лбу, что в «семейном кругу», помимо родителей включающим еще и четырех мутантов, выглядело весьма органично.

Призрак развлекал девочку как мог, но даже ему нужен был перерыв, так что Раф предложил поиграть в прятки. О том, что ниндзя-призрака без его желания найти практически невозможно, он тактично не сказал, не испытывая по этому поводу угрызений совести. Пока девочка считала, он преспокойно поднялся на этаж выше и удобно устроился на пушистом коврике в гостиной ничего не подозревающих соседей. Некоторое время понаблюдав за творящейся у них сантабарбарой, он решил проверить, что же творится у Джонсов. Плотно упершись ладонями в пол, он медленно просунул голову сквозь него, высунув лицо из потолка у выхода из кухни. Убедившись, что все в порядке, он уже хотел понаблюдать за «примирением» живущей наверху парочки, но услышал обрывок разговора и завис.

— …это нормально для детей ее возраста? — голос Эйприл звучал несколько обеспокоенно. Она явно была чем-то встревожена, и это что-то было связано с ее дочерью, а он, ее любимый дохлый дядюшка, об этом не знал!

— Вполне, — Донателло, напротив, казался абсолютно невозмутимым. — Воображаемые друзья, как и подкроватные монстры, часто являются продуктом подсознания ребенка, желающего обратить на себя внимание родителей. Как много времени вы проводите с Шедоу?

— Достаточно много. Когда она не с нами, с ней занимается наша соседка Глория, у нее есть педагогическое образование. Она говорит, что у малышки богатое воображение, — вздохнула миссис Джонс.

— И что? Это плохо?

— Наверное, нет, но…

— Девочке не бывает одиноко — она всегда может сама себя развлечь. Если ей хочется поиграть, то она сама придумает, как и во что, ей даже не всегда нужны для этого какие-то игрушки. Она не аутист, у нее прекрасные отношения с соседскими детьми, а все взрослые в ней души не чают. У нее ярко проявляются творческие способности, и тебя это беспокоит? — вслух рассуждал Леонардо. Его голос звучал едва ли не убаюкивающе. — Или есть что-то еще?

Эйприл надолго замолчала. Со своего места Рафаэль не видел, что происходит в гостиной, но по звуку догадался, что подруга принесла что-то из другой комнаты. Встать и переместиться в более удобное место призрак не мог, опасаясь пропустить что-то важное.

— Вот, посмотрите…

— Ого, такая маленькая, а уже рисует! — похвалил племянницу Микеланджело и тут же весело добавил: — Ха-ха, гляди, Лео, эта угрюмая зеленая картошка похожа на тебя!

— … — молчание остальных было разбавлено только шелестом бумаги.

— Что? — неуверенно спросил черепаха. — Она же видится с нами каждые выходные, называет гигантскую говорящую крысу «дедом», а вы говорите что-то о здоровой детской психике? Было бы странно, если она нас НЕ рисовала.

— Присмотрись, Майки, — голос у Эйприл был грустный и отчего-то усталый. — Присмотрись: у него красная повязка.

Узнать, чем закончился разговор Рафаэль не успел. Забывшись, он высунулся из бетонного перекрытия слишком сильно, потерял концентрацию и, не удержавшись, с матерком рухнул с потолка, со всей дури приложившись об пол. Сев, он потер ушибленные плечо и щеку, и встретился взглядом с вытаращившейся на него из-под стола девочкой.

— Ээээ… — сконфуженно протянул Раф, лихорадочно соображая, могла ли она разобрать и запомнить что-то из его кроткой, но эмоциональной речи. Будучи реалистом, мутант не питал иллюзий на этот счет. — Детка, послушай, это очень плохие слова, ты никогда не должна их повторять, договорились?

Шедоу послушно кивнула, все так же не сводя с него широко распахнутых глаз. На маленьком личике появилось сосредоточенное выражение.

— Ох, ладно… Похоже ты поняла, кгхм… — в последнем он был совсем не уверен, но все же понадеялся на лучшее. Было и еще кое-что… Уже воистину безотлагательное. Присев перед девочкой так, чтобы их лица были на одном уровне, он посмотрел ей прямо в глаза и попросил: — Пожалуйста, никому больше не говори обо мне, хорошо?

— Почему? — тут же насупилась девочка. — Ты крутой!

Рафаэль только фыркнул — он недавно объяснил девочке новое слово и теперь она использовала его едва ли не в каждом предложении. Шедоу пока не очень хорошо говорила, и это было одно из любимых прилагательных в ее небольшом словарном запасе. «Слишком небольшом, чтобы мат прошел незамеченным», — ехидно заметил внутренний голос.

— Послушай, ты же знаешь, что другие меня не видят? — дождавшись утвердительного кивка, он продолжил: — Они взрослые, и каждый раз, когда ты рассказываешь обо мне, я немного исчезаю.

— Исчезаешь? — испуганно охнула Шедоу, по-хозяйски осматривая мутанта. Заметив это, Рафаэль еле сдержал смех.

— Да. И если ты будешь обо мне говорить — однажды я исчезну совсем. Ты хочешь, чтобы я исчез? — сделав печальное лицо, поинтересовался у девочки призрак. Манипулировать чувствами ребенка было подло, но необходимо.

— Нет! — замотала головой малышка. Похоже, перспектива лишиться невидимого дядюшки ее изрядно напугала.

— И я не хочу. Ну что, договорились? — спросил он, протягивая мизинец.

— Обещаю! — серьезно кивнула девочка, и они потрясли пальцами в воздухе, закрепляя клятву.

— Вот и хорошо… А теперь иди к остальным, кажется, сейчас торт резать будут.

Наблюдая за праздником, Рафаэль тихо вздохнул. Посмотрев на веселящуюся компанию, он неслышно обошел журнальный столик и увидел на нем оставленные рисунки. Что ж, он действительно был похож на злобную зеленую картошку.

— Поганка мелкая, даже не показывала ведь свои художества! Просил же меня не рисовать… — обреченно пробормотал черепаха, оглядываясь на братьев. Не похоже, что случившееся как-то на них повлияло, хотя Майки и казался немного рассеянным. А ведь все только начало налаживаться!

На следующий день из дома пропали все красные карандаши, фломастеры и краски.

Затишье, наступившее в доме после праздника, было недолгим.

Неделю спустя Шедоу за завтраком нечаянно опрокинула на себя тарелку молочного супа. Дело было как раз перед обещанным походом в зоопарк, поэтому девочка восприняла произошедшее не иначе, как трагедию. Потянувшаяся утешить расстроенную дочку Эйприл пыталась стряхнуть разваренную лапшу с платья, мягко воркуя с ребенком.

— Ну что ты, детка, все хорошо! Мы постираем тебе платье, и ты пойдешь в нем завтра! Хочешь? — девочка плакала уже в голос, заливаясь крупными, по-детски искренними слезами.

— Ууууу-у-у-у… — всхлипывала Шедоу, пытаясь что-то сказать сквозь плач. — С-с-с…

— Ну что, девочки, вы уже готовы? — Кейси бодро вошел на кухню, тут же захрустев взятым из вазы с фруктами яблоком. — О, у вас тут авария.

— Да, придется переодеваться, — тяжело вздохнула миссис Джонс. Шедоу всхлипнула особенно горестно. — Ну, детка, ты чего? Наденешь другое платье — у тебя много красивых…

— Эх ты, ребенок! Только платье надела, а уже запачкалась, — по-доброму пожурил он дочь и погладил по голове, растрепав еще и хвостики.

Эйприл недовольно зыркнула на мужа, призывая заткнуться. Испорченное платье для девочки — это не шутки!

— Кейси! Подожди нас в машине, пожалуйста! — безапелляционным тоном попросила Эйприл, собираясь пойти переодеть дочь, но мелкая Джонс, наконец, смогла выдавить из себя негодующий вой.

— С-суууууууууууукааааа! — рыдания возобновились с новой силой. — Ааааааааа!

— Ну что, я вас пока в машине подожду?

— КЕЙСИ ДЖОНС, ВЕРНИСЬ НЕМЕДЛЕННО!

Рафаэль, заставший только самый конец «семейной сцены», поспешил убраться из квартиры. На всякий случай. Он, конечно, призрак и все такое, но если черепаха и успел научиться чему-то в своей недолгой жизни, так это тому, что женщин не стоит недооценивать. Да уж, боевая у него племянница.

— Бедный Кейси, — фыркнул Рафаэль, зная, кому именно прилетит за то, что он «выражается при ребенке». Своей вины мутант не чувствовал, но все же поставил себе галочку «не материться». Пополнять словарный запас мелкой такой лексикой пока явно не следует.

***


9 лет


Рафаэль сидел на крыше возле двери и слушал негромкие детские всхлипы. Как утешить уже почти взрослую племянницу он не знал, поэтому просто молча терпел чужие слезы и ждал, пока она проплачется. Сейчас с ней говорить было бесполезно — все-равно не услышит.

Призрак вздохнул, переводя взгляд на затянутое ватой облаков небо. Дождь вроде нескоро начнется, но хорошо бы поторопиться.

— Эй, мелочь… Ну, чего ты ревешь? Со всеми бывает! — он знал, что все не так просто. Первое детское разочарование в людях — это всегда не просто, но что еще сказать в такой ситуации Раф не знал. Шедоу любила истории и приключения, где хитрые, умные и отважные герои справлялись со всеми трудностями, не совершали подлостей и выходили победителями из любых передряг. Она любила и рассказы отца про Мстителя в маске, который выходил на улицы по ночам, чтобы бороться с преступностью и заслушивалась байками «дядюшек» о преступных синдикатах, пришельцах и ниндзя. Она знала, что есть панки, мафия и якудза. Она знала, что есть плохие люди, не обязательно воры и убийцы, но вот с тем, что такими могут оказаться даже приятели или учителя, она столкнулась впервые.

Юная Джонс была сильной девочкой, заводной и яркой, она легко сходилась с ровесниками и имела кучу друзей. Воспитанная на рассказах о доблести и чести, она не терпела несправедливости и теперь, столкнувшись с ней лицом к лицу, не могла оправиться от шока.

Ее друга, Дени, дразнили в школе уже несколько лет, сперва беззлобно и почти не обидно, но недавно к ним перевелся новенький, и все стало гораздо хуже. Раф и сам считал, что мальчишка был странноват, но такого жестокого «розыгрыша» он явно не заслужил. Конечно же Шедоу встала на защиту обвиненного в воровстве, глотающего слезы друга и даже начала пререкаться с преподавателем, но злобная баба ее даже слушать не стала. Еще и родителей в школу вызвала, назвав сообщницей.

Во всяком случае, именно так понял ситуацию с трудом выслушавший плачущую племянницу Рафаэль.

— Ну все, хватит. Я серьезно, не разводи сырость, тебе попались всего-то мелкие ссыкливые говнюки — дальше тупых пакостей они не зайдут, особенно если их сразу на место поставить. Твои родители и дяди в свое время сталкивались с противником посерьезнее и защищали не одного сопливого пацана, а целый город. И никто нам не то что «спасибо» не сказал — вообще охоту объявили! — попытался успокоить девочку мутант, но по удивленному взгляду понял, что наговорил лишнего.

— На вас охотились? Но они никогда об этом не упоминали… — растерянно пробормотала девочка и выжидающе посмотрела на Рафаэля.

— Конечно, ты же у нас трепетный цветочек! — фыркнул тот, тут же мысленно обругав себя за резкость. Несмотря ни на что, он обещал Шедоу быть с ней предельно откровенным, и, так получилось, что объяснять девочке многие не самые приятные вещи приходилось именно Рафаэлю. — Сама-то как думаешь? Люди ненавидят тех, кто отличается от них даже цветом кожи или одеждой. Как ты думаешь они отреагируют на гигантских уродливых вооруженных черепах и полутораметровую говорящую крысу?

Девочка угрюмо сопела, сосредоточенно разглядывая распластанную по горизонту панораму родного города. В вечерних сумерках он выглядел загадочно и нарядно, скрыв за сияющими окнами и шумным потоком машин всю копошащуюся в недрах грязь. Ниндзя еще помнил, какого это — летать по крышам, не чувствуя усталости и страха, а потом тенью падать вниз, прямо на головы опешившим противникам. Он помнил яркие всплески адреналина и заполошное биение собственного сердца, подскакивающего к горлу во время особенно рискованных маневрах, помнил…

Из болезненной задумчивости его вывел голос племянницы.

— Дядя Раф, но ведь… Люди же самые настоящие ходячие мешки с дерьмом! — ее голос почти не дрожал, только припухший нос и красные глаза смазывали картину праведного негодования. — Зачем вы их защищали?

— Знаешь, малышка, оно есть в каждом. Мы все — мешки с дерьмом! Ты, я, люди внизу, даже мистер и миссис Джонс… Хотя, клянусь панцирем, твои мамка с папкой лучше многих! — только пожал плечами Рафаэль. Это был его личный способ не загоняться по этому поводу. И если его философия подойдет и для мелкой… Что ж, во всяком случае, ему помогало.

— Но я… — попыталась было возмутиться Шедоу, но он не дал ей договорить.

— И ты тоже. И все, что мы можем сделать — это идти по жизни максимально аккуратно, чтобы не забрызгать своим дерьмом остальных.

— Ты хочешь сказать, что Далай Лама просто очень аккуратный человек? — недоверчиво хихикнула та, окончательно успокоившись.

— Конечно, — важно покивал черепаха, на ходу додумывая аргументы для своей «дерьмовой» теории. — А как иначе ты объяснишь, что за всю жизнь он до сих пор никого не «забрызгал»? Хотя, может, до кого-то и долетало, но об этом уже никто не узнает. Бритоголовые с Тибета вообще парни неразговорчивые… Да и что они там делают, в своем Лхасы? Едят фрукты, играют с тиграми и молятся? Ха! Что за жизнь?! А ты попробуй пожить в толкучке и суете Большого Яблока и никому не подгадить…

— Дядя Раф, но ты же за свою жизнь не был особо аккуратным? — хитро сощурилась племянница. Шедоу видела призрака с самого рождения и уже успела неплохо его узнать, не только по рассказам родителей и дядей, но и «вживую». Правда, он редко говорил о себе, и чем старше она становилась, тем реже приходил к ней лично, но это не мешало ему являться по первому зову племянницы.

— А? Конечно не был… С чего бы такие выводы, юная леди? — хмыкнул Рафаэль, как показалось девочке, несколько смущенно.

— Ты говоришь при мне слово «дерьмо», — привела она «железный» аргумент.

Э… Ну… Знаешь, это не показатель!

— Но это же плохое слово! — про то, что тот, сам того не подозревая, частенько пополняет словарный запас племянницы новыми оборотами, а иногда и целыми выражениями, она предпочла тактично промолчать.

— Слово-то оно, конечно, плохое, но понятие верное… А вообще, ты права. В своей жизни я был довольно неуклюжим: много раз спотыкался, «брызгал» на окружающих… Не веришь — спроси у своих дядей, — махнул рукой мутант, как всегда сославшись на братьев. О некоторых вещах он говорить просто не мог, чтобы не вызывать лишних подозрений излишней осведомленностью девочки. Рафаэль и так рассказывал племяннице многое из того, о чем ей знать не полагалось.

— Они не будут отвечать, — покачала головой Шедоу.

— Почему это?

— Потому что о мертвых говорят либо хорошо, либо ничего, — ехидно процитировала та.

— Ну, может быть… Хотя, попробуй спросить у Донателло, — его дурной гениальный брат наверное лучше всех адаптировался к их новой жизни. Во всяком случае, он единственный не считал разговоры о погибшем негласным табу и был достаточно объективен для того, чтобы рассказать о нем племяннице. Пусть лучше пристает к живым — для нее это полезнее, чем водиться с мертвецом.

— Дядя Дон… Он редко у нас появляется.

— Да-да-да, по уши в своих изобретениях! Но ты все же спроси, тебе он ответит,«Уж больно на мамку похожа…» — мысленно добавил он, но вслух говорить не стал. — Скажи, что хочешь знать про дядю Рафа правду, а не только хорошее. Спроси, он поймет.

Предложение было настолько заманчивым, что девочка полностью переключилась с невеселых мыслей о Денни, сосредоточившись на цели. Мертвый дядя всегда был для нее особенным взрослым, «ролевой моделью», как однажды сказали по телевизору. Речь, конечно же, шла не конкретно о нем, но то, как она воспринимала Рафаэля, было очень похоже на мудреное психологическое определение. Однако, несмотря на все это, призрак практически не рассказывал о себе, не позволяя девочке привязаться слишком сильно и от этого Шедоу было еще обиднее.

Прошло немало времени, прежде чем юная Джонс смогла поговорить с Донателло о его брате, в честь которого была названа. И чем больше она узнавала, тем лучше понимала причины его поступков и странное для «воспитателя» поведение. Боже, да ни один взрослый не стал бы учить ее материться!

Она многое вынесла из этой беседы и многое переосмыслила. Нет, Шедоу не записалась на боевые искусства (зачем, если она и так с пяти лет ходит на карате, а по воскресеньям с ней занимаются лучшие мастера ниндзюцу?), не полюбила красное и не вела себя агрессивно. Напротив, она научилась любить жизнь и наслаждалась каждой минутой своего собственного детства, не стеснялась дружить с теми, кто нравился, и не боялась конфликтов.

Только теперь, приходя в новую компанию, она широко улыбалась и говорила:

— Привет всем, я Шедоу Рафалия Джонс, но друзья зовут меня просто Раф. Будем знакомы!


______________________________
Примечания:
*Рафалия - один из адаптированных вариантов имени Рафаэль, "исцеленная богом".
** - дата выбрана не случайно, так как ища "досье" на персонажей автор наткнулся на знаки зодиака у черепашек. Знаки зодиака. У черепашек. И Рафаэль - рак. Естественно я не могла опустить такой момент! ХD

По поводу родов в Америке. Там все несколько иначе, чем в России, например рожениц стараются подолгу в отделении не держать и выписывают при первой же возможности(иногда даже в первые часы после родов). Естественно, такая организация лечебного процесса касается только здоровых пациенток, когда ни у мамы, ни у малыша нет никаких патологий и служит дополнительной профилактикой развития разного рода осложнений. Например, ни для кого не секрет, что "больничные" микробы отличаются от "домашних" и некоторые штаммы таких бактерий могут оказаться не просто трудноизлечимыми, но даже смертельными...
Так что лишний раз беременных и рожениц стараются по больницам не таскать)
Выпрями спину.
Аватара пользователя
LEA
воин ниндзя-трибунала
Сообщения: 4977
Зарегистрирован: Пн 15 янв 2007 0:33
Откуда: LATVIA
Благодарил (а): 357 раз
Поблагодарили: 270 раз
Контактная информация:

Ангел-хранитель семьи Хамато

Сообщение LEA »

Воу... просто воу...
Глава офигительная!
Рафаэль не теряет себя, что похвально в его то состоянии. Он верен своей натуре даже при ребёнке=) А эта его философия об аккуратности?))) Идеальный вариант объяснения для ребёнка, что такое "хорошо", и что такое "плохо"! Он - просто прирождённая нянька))

Описание двухлетней Шедоу заставили меня вжаться в диван, ибо я прекрасно понимаю усталость Рафа.
Sfinks писал(а): Пн 20 ноя 2017 18:45 в синяках были коленки, локти и даже задница.
вот на этом моменте я вообще чуть не упала, ибо только с появлением Ярика я узнала, что даже на мягкой и очень аппетитно округлой попке синяки таки бывают! У нас даже однажды в садике спросили, всё ли у нас в порядке, намекая на, возможно, изишнюю эмоциональность кого-то из родителей... Но в этот момент Император Всея Человечества, бегая вокруг нас, навернулся, стукнулся об угол скомейки, даже не почесался и побежал дальше. Вопросы отпали сами собой...

Вариант с мамашей дома на второй день после родов меня не удивил, ибо подруга в Британии точно так же оба раза была отправлена домой)) у них это норма. А уж учитывая, что в США весь отпуск по уходу за малышом составляет 3 месяца, а потом, как хочешь, выходи на работу или теряй место... бедные родители и няни этого сорванца!!!=))) Какое счастье, что у них есть такой вот Раф=))

Блин, ну почему так ма-а-ало то?(((
____________________________
If you want to save her - first you have to save yourself,
If you want to free her from the hurt - don't do it with your pain,
If you want to see her smile again - don't show her you're afraid
Because your circle of fear is the same (c) HIM


Пицца... Как пашки мидзя! (с) Яромир
Аватара пользователя
Sfinks
ниндзя
Сообщения: 176
Зарегистрирован: Пн 20 июн 2011 10:10
Благодарил (а): 241 раз
Поблагодарили: 191 раз

Ангел-хранитель семьи Хамато

Сообщение Sfinks »

LEA писал(а): Пн 20 ноя 2017 21:30Воу... просто воу...
Глава офигительная!
Рафаэль не теряет себя, что похвально в его то состоянии. Он верен своей натуре даже при ребёнке=) А эта его философия об аккуратности?))) Идеальный вариант объяснения для ребёнка, что такое "хорошо", и что такое "плохо"! Он - просто прирождённая нянька))
Спасибо!
А что, по поводу "няньки" были какие-то сомнения?) Рафаэль - прекрасный воспитатель! Да, не слишком "аккуратный", но зато честный. Я бы даже сказала - откровенный :)
LEA писал(а): Пн 20 ноя 2017 21:30Описание двухлетней Шедоу заставили меня вжаться в диван, ибо я прекрасно понимаю усталость Рафа.
Знаю) В детстве заставляли сидеть с мелкими братьями и сестрами, а так же племяшками и детьми маминых подруг, так что какой-никакой опыт общения с детенышами у меня имеется.
LEA писал(а): Пн 20 ноя 2017 21:30Вариант с мамашей дома на второй день после родов меня не удивил, ибо подруга в Британии точно так же оба раза была отправлена домой)) у них это норма. А уж учитывая, что в США весь отпуск по уходу за малышом составляет 3 месяца, а потом, как хочешь, выходи на работу или теряй место... бедные родители и няни этого сорванца!!!=))) Какое счастье, что у них есть такой вот Раф=))
Да уж, порядки у них там... Но не все же читатели знают, как оно все происходит за границей, так что, во избежание недопонимания и связанных с этим конфузов, нужно разъяснять такие моменты сразу)
У нас в России с этим получше. Хотя, опять же, с какой стороны посмотреть... Во всяком случае, статистика по миру говорит в поддержку нашей системы сохранения, контроля и ведения беременности)
LEA писал(а): Пн 20 ноя 2017 21:30Блин, ну почему так ма-а-ало то?(((
Чего мало-то? Семь страниц с копейками, и то, потому что главу пришлось разбивать) Если не будет завала - к концу недели выложу вторую часть)
Выпрями спину.
Аватара пользователя
Sfinks
ниндзя
Сообщения: 176
Зарегистрирован: Пн 20 июн 2011 10:10
Благодарил (а): 241 раз
Поблагодарили: 191 раз

Ангел-хранитель семьи Хамато

Сообщение Sfinks »

Дамы и господа, на следующей главе вы будете плакать.
А пока - наслаждайтесь)


15 лет

Рафаэль даже не заметил, как пролетело еще несколько лет — для него она по-прежнему оставалась шустрой пискухой, за которой надо присматривать, чтобы та не уронила на себя телевизор, зацепившись за кабель, или не съела песок на детской площадке. В своем стремлении не вмешиваться в жизни близких, лишь издали наблюдая, чтобы они не выкинули чего-нибудь экстра-тупого или вовсе самоубийственного, он навещал племянницу исключительно редко. То, что мелкая непоседа может вырасти в красивую девушку с боевым характером, ему даже в голову не приходило…

Короче, к периоду подросткового бунта он оказался, мягко говоря, не готов.

— Ты же не собираешься идти на Хэллоуин в ЭТОМ?! — смог наконец подобрать слова просочившийся в комнату Рафаэль после несколько минут возмущенного созерцания приготовлений племянницы. Поздороваться он благополучно забыл, слишком шокированный увиденным: даже по мнению облаченного лишь в перевязь с оружием мутанта наряд у малявки был более, чем вызывающий. Например, блестящие шорты в облипку, призванные скрывать все стратегически важные места, на деле показали свою полную несостоятельность. С тем же успехом можно было просто пойти гулять в нижнем белье.

— А что такого? — девушка при появлении призрака даже не вздрогнула — сказывался выработанный с годами иммунитет. Оглянувшись на свое отражение, Шедоу оценивающе смерила взглядом костюм. Одернув футболку и поправив художественно размазанный макияж, она обернулась к дядюшке и вызывающе вздернула подбородок. — Сейчас все так ходят!

Рафаэль, как и многие старомодные старикашки, восторгаться ее образом не спешил. Даже не поинтересовался, как у нее дела, будто это не он заявился сюда после двух месяцев отсутствия!

— Да тебя, бл*, в первой же подворотне изнасилуют! — бесновался призрак, в очередной раз позабыв о том, что зарекся ругаться при племяннице. — То, что твои подружки будут одеты как шлюхи, не значит, что ты должна выглядеть так же!

— ЭЙ! — вот тут Шедоу обиделась уже по-настоящему. Харли Квин из нее получилось что надо, а благодаря урокам отца разрисованная бита в ее руках была не просто аксессуаром, но настоящим оружием. Так что зря мертвый дядя так переживал — уж она-то сумеет за себя постоять! — Я уже не маленькая!

— Вот именно! Так что изволь прикрыться! — рыкнул на нее черепаха и метко швырнул в племянницу скомканным пледом, который тут же полетел обратно.

— Сгинь! — показала она язык призраку, схватила куртку и ушла, хлопнув дверью. — Мам, пап, я пошла гулять! Буду поздно!

— Возьми с собой телефон, юная леди! — строго окликнула ее Эйприл. Вот уж об этом могла бы не упоминать — молодежь их даже из рук выпустить не может, не то что оставить дома.

— Не забудь биту и перцовый баллончик! — напутствовал дочь более практичный Кейси.

— ГАНДОНЫ ЗАХВАТИ! — больше для острастки крикнул Раф. Вроде бы и негромко, но его явно услышали — у входной двери отчетливо грохотнуло. Видимо, племяшка от неожиданности все-таки не удержала равновесие на своих ходулях. Призрак довольно осклабился. — ШУЧУ! ТЫ ЕЩЕ МАЛЕНЬКАЯ!

Он все же последовал за девчонкой, следя, чтобы веселье не вышло за границы дозволенного, но Шедоу прекрасно справлялась самостоятельно, доходчиво объясняя неугодным, что бита у нее не только для красоты, а самого борзого отшила каблуком по яйцам. Домой она пришла трезвая и до двенадцати, так что ни у Рафа, ни у ее родителей нареканий к поведению девушки не было.

— Умничка! Контрольная вечеринка прошла успешно, теперь ты можешь гулять до одиннадцати ночи, но строго по субботам! — поприветствовал ее призрак, как только она ввалилась в комнату.

— Угумс… — буркнула та, на ходу стягивая неудобные туфли и рухнула на кровать, засыпая на лету.

Рафаэль на всякий случай принюхался, но алкоголем от девчонки не пахло. Да уж, трезвым просто так полночи по городу не поскачешь, вот мелкая и умаялась. Еще немного полюбовавшись пускающей слюни на подушку бунтаркой, призрак с чистой совестью шагнул в стену. Ему еще Майки проведать надо, а то у младшего опять детство в жопе заиграло, а пятнадцатилетняя племянница на практике показала себя более сознательной, чем тридцатипятилетний мастер ниндзюцу. Вот что бы они без него делали?

***


22 года. Рождество



В маленьком уютном домике, щедро украшенном гирляндами, оленями и плюшевыми снеговиками не было абсолютно ничего необычного — он ничем не отличался от десятков точно таких же аккуратных домов, ловко втиснувшись в их тянущуюся вдоль улицы шеренгу. Самый обычный дом… Только плотные занавески на окнах отчего-то были закрыты, будто хозяева не хотели лишний раз показываться на глаза любопытным соседям.

А тем временем за тяжелыми портьерами творились настоящие чудеса.

— Левее, левее давай!

— Да нет же, правее!

— А я говорю — левее!

— Народ! Это же всего лишь рождественский ангел! Он вообще посередине висит, чего вы к нему прицепились? — закатила глаза девушка, расставляя на столике кружки с какао. — Заканчивайте уже, и давайте посмотрим что-нибудь праздничное.

— «Гринч — похититель Рождества»? — тут же загорелся идеей Микеланджело.

— «Фред Клаус, брат Санты»? — предложил покачнувшийся на стремянке Леонардо.

— «Один дома»? — только Донателло взял кружку с какао, не спеша отпивать, но с удовольствием грея руки.

— Это разве относится к рождественским фильмам? — усомнилась Шедоу. Она не была знатоком старого кино, хоть в свое время и пересмотрела все классические ужастики.

Дяди тут же прекратили спорить и оглянулись на нее едва ли не с ужасом. Мудрые воины, мастера ниндзюцу, давно уже превзошедшие своего сэнсея, взрослые мужики, в конце-то концов! Но до сих пор ведут себя как великовозрастные дети…

— Конечно! — веско произнес Микеланджело, вкладывая в одно слово больше значения, чем Донателло в свою первую диссертацию.

Шедоу только фыркнула в свою кружку, заметив, как Леонардо развернул игрушечного ангела на верхушке лицом к камину и слез со стремянки, тем самым ставя точку в глупой дискуссии. Хотя это даже хорошо, что они все еще могли так дурачиться. С тех пор, как не стало Мастера Сплинтера… Рождество с Джонсами оставалось единственным праздником, который они проводили все вместе. Братьям было уже за сорок, они давно не жили вместе, но потеря отца все равно стала для них тяжелым ударом. Сплинтер ушел во сне, в своей постели, оставив сыновей жить собственной жизнью. На столе рядом с остывшим телом они нашли записку, в которой старый Мастер просил родных не переживать за него, ведь его было кому встретить в посмертии, и наказал развеять его прах в деревне Чихая, в Японии.

Джонсам тоже пришлось нелегко, а для Шедоу Мастер Сплинтер и вовсе заменил родного деда… Она первая узнала о случившемся, еще до того, как обнаружили тело. Рафаэль пришел к ней утром и, ничего не объясняя, попросил сходить к отцу вместе с родителями. Но ему и не нужно было ничего говорить — девушка прочла все это по его жестам, полупрозрачной фигуре и стеклянным глазам... Шедоу все равно не сдержала слез на прощальной церемонии, пусть и знала, что Сплинтер в надежных руках.

Тихо вздохнув, она одернула свитер и посмотрела в окно. Тонкий слой снега затянул газон сверкающим покрывалом, и на его фоне асфальтовая дорога зловеще чернела между белыми лужайками. Скоро из супермаркета должны были вернуться родители с Джоном, ее женихом. Шедоу нервничала, как никогда раньше — это был самый важный день в ее жизни, даже важнее свадьбы, потому что из церкви никто не бежит с криками «Монстры!» и не предлагает стереть память несчастному жениху «так, на всякий случай». Конечно, такого еще ни разу не было, но девушка и парней в дом никогда не водила… Джон вообще был первым, кого она решила познакомить с семьей. Со ВСЕЙ семьей.

Микеланджело заметил ее настроение и немедленно принялся разряжать обстановку.

— Да ладно тебе, все пройдет замечательно, вот увидишь! — приободрил ее мутант.

— Это же твой жених, ты должна верить в своего избранника, — умиротворенно улыбнулся ей Леонардо. — Или ты думаешь, что он не сможет адекватно на нас отреагировать? Ты же его предупредила?

«Ага, — кисло улыбнулась девушка. — Смотря, что считать адекватным. Нормальные люди вот обычно сбегают с воплями, а у Джона даже ни у кого в семье татуировок нет… Предупредишь о ТАКОМ, ага. Вот и гадай, как он, б**дь, отреагирует!»

— Конечно, — вздохнула она, присаживаясь на диван. — Или, что он вам не понравится…

— Насчет этого можешь не переживать, — покачал головой Донателло, все еще баюкая в ладонях кружку. — Очень достойный молодой человек, умный, целеустремленный…

— Симпатичный, — поддакнул Майки.

— В отличие от прошлых твоих увлечений, — кивнул Леонардо, и до Шедоу вдруг дошло, о чем они говорят.

— Вы опять следили за моим парнем?!

— Нет, что ты! Мы следили за тобой и заметили его совершенно случайно! — вскинул руки весельчак, подмигивая братьям.

— Только не это… — девушка спрятала лицо в ладонях.

— Я всего лишь проверил, нет ли у него приводов в полицию, — невозмутимо вставил Донателло, пряча усмешку за кружкой с какао. — И совершенно случайно взломал его страничку в Инстаграмме. Разве я мог позволить себе влезать в ваши отношения, ты же так хорошо получаешься на фотографиях...

«На его фоне» — осталось непроизнесенным, но повисло в воздухе непрозрачной иронией. Начав работать в человеческой лаборатории, дядя Дон научился делать комплименты, неотличимые от оскорблений, в совершенстве.

— И он, в отличие от того же Микеланджело, по крайней мере, умеет очищать историю браузера, — добил тот, с удовольствием наблюдая, как у младшего какао пошло носом.

— Донни! Я же просил!.. — возмущенно воскликнул ниндзя, поглядывая на развеселившуюся племянницу и отводящего смеющиеся глаза Лидера.

— Все твои поисковые запросы останутся между нами, брат, я же обещал, — серьезно возразил Донателло и, тонко улыбнувшись, добавил: — Но умалчивать сам факт их наличия уговора не было.

Шедоу расхохоталась, на миг даже забыв о своей обиде. И после этого дядю Майки называют Шутником — ага, как же!

— То, что вам наконец-то понравился мой парень, конечно, здорово, но не отменяет того факта, что вы ПОКЛЯЛИСЬ БОЛЬШЕ НЕ ЛЕЗТЬ В МОЮ ЛИЧНУЮ ЖИЗНЬ! — девушка не позволила себя отвлечь и теперь призывала мутантов к ответу.

Леонардо смотрел на нее с легким укором, Микеланджело сосредоточенно делал вид, что вытирает какао с футболки (да, ради знакомства с ее будущим мужем они даже соизволили напялить «человеческие тряпки»), и только Донателло оставался совершенно невозмутимым… Но вот вступать в дискуссию с ним Шедоу как раз таки не хотелось.
Хотя, разве у нее был выбор?

— Хочешь сказать, мы вели себя как-то неправильно, волнуясь о единственной племяннице? — вкрадчиво уточнил тот, отставляя опустевшую кружку.

— Ну, ты не можешь отрицать, что иногда вы перегибали палку!

— И когда же? — удивленно приподнял брови ученый. Теперь уже его братья с наслаждением наблюдали за перепалкой. Даже, кажется, делали какие-то ставки… Или готовились помочь с аргументами.

— Всегда! У меня парень появился только в двадцать лет, а ведь я даже не уродина! — вспыхнула девушка, упрямо скрещивая руки на груди. — Вы забраковали всех мальчиков, которые мне нравились! Уж не знаю, кого вы хотели видеть рядом со мной, но на сопливого принца в очках-телескопах, который даже дышать на меня боится, я бы точно не согласилась! А когда парень красиво ухаживает, не торопит и иногда дрочит на мой светлый образ — это вполне нормально!

— Боже, Шедоу! — Леонардо прикрыл глаза рукой, но даже не пытался скрыть усмешку. Все же девушка взяла от своего покойного тезки куда больше имени. Он тоже не стеснялся говорить правду в лицо, и дело было не только и не столько в сложном характере. Девушка горела изнутри так же, как и его брат когда-то, но огонь этот не был омрачен тяжелой судьбой и безрадостным будущим… И за это он ее, возможно, самую малость ненавидел.

Майки уже икал от смеха, требуя камеру и попкорн, а Донателло принялся невозмутимо загибать пальцы.

— Майкл крутил роман сразу с тремя девочками, Зак мучил кошек, Билл пытался заставить ревновать лучшего друга, в которого был влюблен, а Мигель…

— Ладно-ладно, можешь не продолжать, — устало выдохнула она, недовольно поморщившись. После некоторых аргументов продолжать дебаты уже не тянуло.

— Ну, раз ты настаиваешь… — пожал плечами мутант, пожалев девочку.

Микеланджело, в отличие от брата, тактом не отличался и был только рад лишний раз пнуть поверженного врага по мягкому месту.

— Подожди, а как звали того парня, который травкой приторговывал? — продолжал веселиться мастер ниндзюцу. — Ну тот, который еще тебе под окном стихи читал? Не Ромео точно…

— Дональд, его звали Дональд, — подсказал Леонардо, который просто не мог пропустить обсуждение такого колоритного персонажа.

— Точно!

— Заткнитесь, пожалуйста, оба! — почти взмолилась она. Шедоу прекрасно знала, что за этим последует.

— Твои глаза синИ, как лед амфетамина,
Сухой соломой вьется прядь волос,
Ты сладострастна как Мария Магдалина,
Еще не омывавшая Иисуса стоп.

Твой левый хук запомнят глаз и печень,
Но я мечтаю только о касанье рук,
Под саундтреки (из «Пилы», конечно)
Пойдем на Хэллоуин пугать твоих подруг, — упав на одно колено, с чувством продекламировал Микеланджело, вогнав девушку в краску.

— Эй, а дальше? — посмеиваясь, спросил Леонардо, тоже запомнивший незадачливого ухажера племянницы.

— А дальше я не помню, — смутился «артист», за что его тут же в шутку освистали. — Эй, я и сам уже сто раз пожалел, что не записал это на камеру!

— Просто кое-кто был слишком занят тем, что корчился на дереве, пытаясь смеяться беззвучно, ниндзя недоделанный, — не преминул съязвить Донателло. — Я еще никогда не встречал настолько «изящной» любовной лирики.

— О да, для того, чтобы употребить в балладе рифму «шваль-шмаль» и исполнить ее под окнами девушки, когда родители дома, нужен особый талант…

— И уверенность в собственном бессмертии, — добавил Майки.

— Да ладно, Кейси сам ржал так, что у него бы рука не поднялась на паренька!

— Зато поднялось ружье, когда он понял, что собрался рифмовать со «звездой» этот Шекспир доморощенный…

Игра «засмущай племяшку, пока она не взорвется» могла продолжаться еще очень долго, но их прервал звонок в дверь. Красная как рак Шедоу тут же бросилась открывать, пытаясь остудить горячие щеки похолодевшими ладонями. На пороге стояли довольные мистер и миссис Джонс, нагруженные покупками, и нервно улыбающийся жених, умудрившийся побледнеть даже на морозе.

«Самый важный день»
— напомнила себе девушка, помогая матери разбирать пакеты с едой.

— Мам, что вы ему наговорили? На нем же лица нет! — шепотом спросила Шедоу, обеспокоенно оглядываясь на дверной проем, где скрылись мужчины.

— Не переживай, детка, мы сказали ему все то же самое, что обычно говорят в таких случаях родители, — успокаивающе улыбнулась дочери Эйприл, доставая из пакета виски. Одну, две, три бутылки — зятю все же еще только предстояло налаживать отношения с семейством Хамато. — Кейси угрожал отстрелить Джону яйца, если он тебя обидит, а я — засудить или спрятать тело в зависимости от тяжести преступления.

— МАМА!

— Ха-ха, я же шучу… Хотя насчет твоего отца я ни в чем не уверена — мы все же разминулись в отделе с макаронами, и они с Джоном несколько минут разговаривали «по-мужски», — покачала головой женщина, доставая к спиртному закуску. — А по поводу твоих дядей… Я просто сказала, что в нашей семье слово «монстр» метафорой не является.

Входить в гостиную, где уже собрались самые дорогие для нее люди, Шедоу было откровенно страшно, и она малодушно спряталась за спиной матери. Скоро она выйдет замуж и сама станет сначала «миссис», а потом «ма» и прятаться будет уже не солидно, а пока… Пока — можно.

Джон сидел у камина в полнейшей прострации, переводя взгляд с одного мутанта на другого. Увидев эту картину, Шедоу нервно хихикнула. Выглядело все это действительно довольно комично, особенно, если знать предысторию. Леонардо был одет в классическое кимоно, так как уже долгие годы жил в Японии, Майки нацепил на себя откровенно рэперские шмотки, а Донателло и вовсе пришел в униформе, заявив, что лабораторного халата и легких хлопковых брюк достаточно для того чтобы прилично выглядеть и не маяться дурью, подбирая то, что оденешь всего раз в жизни. Судя по умиротворенно настроенному Кейси, знакомство прошло успешно, и парень, отделавшийся легким испугом, был окончательно принят в семью.

— О! А вот и наши прекрасные леди! — отвлекся от разговора с будущим зятем Микеланджело, подмигнув Шедоу, давая понять, что самое страшное уже позади и обошлось без потерь.

Через пару часов отойдя на кухню за новой порцией закусок, девушка устало вздохнула и мысленно позвала единственного, кто мог поддержать ее в водовороте стремительно затягивающего пресловутого «семейного счастья».

— Йоу, мелкая! У тебя сегодня важный день, я думал мне лучше исчезнуть и не лезть под руку с комментариями, — Рафаэль стоял в самом темном углу кухни, ласково ухмыляясь уголком губ, и смотрел на девушку с плохо скрываемым одобрением. — Но раз уж я здесь, то принимай поздравления!

— Привет, Раф, — улыбнулась Шедоу, облегченно вздыхая. Призрак не появлялся вот уже два года, и она думала, что теперь, когда у его семьи все хорошо, он обрел покой… Но спрашивать об этом она не хотела. — Ни за что не поверю, что ты только что пришел. Признавайся, где ты прятался все это время?

— Нигде не прятался, представляешь, — наиграно оскорбился Рафаэль, подходя ближе и присаживаясь рядом на подоконник. — Я наконец-то освоил режим невидимости.

— Аллилуйя, и четверти века не прошло, а ты уже сдал все призрачные «нормативы»! — подколола она дядю.

— Не язви, а то зачитаю балладу Дональда целиком, — пригрозил он, весело оскалившись.

— Нет! Ты не можешь знать ее наизусть! — застонала Шедоу. Только не это!

— Еще как могу, все же это я помог ее автору раскрыть свой талант, — паскудно ухмыльнулся мутант. — Я присутствовал при ее создании, и ты думаешь, я не мог запомнить свое детище?

— ТВОЕ ДЕТИЩЕ? Подожди… Как ты мог помочь Дональду «раскрыть талант», ты же невидимый!

— Ну, как показала практика, для наркоманов я вполне реален, а До-До в поисках вдохновения почти всю свою заначку извел, я удивлен, как он сам не задымился! — охотно пояснил призрак. — Так что в тот день я подрабатывал не только ангелом-хранителем, но и музой, и совсем немного купидоном.

— То-то я про него сейчас даже вспоминать не хочу!

— Да ладно, я же не говорил, что был хорошим купидоном, — отмахнулся Рафаэль, пытаясь рассмотреть, что происходит в гостиной, не вставая с подоконника. — Чего звала-то? Помощь нужна, или как?

— Ну, — девушка смущенно потерла кончик носа. — Я, честно говоря, так и не поняла, почему твои братья одобрили Джона. Он славный парень, милый и добрый, но вообще не боец. То есть, он сможет меня защитить, если что, но сам в драку ввязываться не будет, — начав оправдывать своего жениха, Шедоу сама запуталась и закончила невпопад. — Я люблю его, правда, но ведь этого недостаточно, чтобы пройти фейсконтроль даже у Микеланджело… Почему тогда?..

— Ты до сих пор не поняла? — перебил ее Раф. — Сколько вы уже вместе? Года два?

— Два с половиной…

— Ахахаха! — призрак посмотрел на нее и вдруг захохотал, хлопнув в ладоши. — Серьезно? За два года ты не поняла? Правда что ли? Да это же элементарно! Джон хороший парень, тут я с тобой согласен, но это не главное, нет… Если ты любишь его, то можешь считать, что так сошлись звезды… Но вообще твоего жениха утвердили из-за фамилии.

— Что? — опешила Шедоу, уставившись на дядю широко распахнутыми глазами.

— Что слышала! Черт, да даже если вы вдруг разойдетесь, Майки что угодно сделает, чтобы поорать на свадьбе: «Джон Джонсон и Шедоу Джонс, объявляю вас мужем и женой! Можете обменяться фамилиями — все равно никто ничего не заметит!» Ахахаха!

И остаток вечера прошел как в тумане. Объяснение было откровенно дурацким, как и сама шуточка, и девушка просто забыла об этом, наслаждаясь семейной идиллией, или чем-то очень на нее похожим…

Самое обидное, что Рафаэль оказался прав. Они сыграли свадьбу весной, по традиции позвав всех людей и нелюдей на фамильную ферму Джонсов. Было ОЧЕНЬ много шуточек про имена. Кажется, Микеланджело даже слово в слово повторил приведенную Рафом для примера фразу. Хуже всего было то, что и сам Джон пытался юморить по этому поводу.

— Ну что, милая, вот ты наконец стала не мисс Джонс, а миссис Джонсон! Звучит потрясающе, не правда ли?

Как же она все-таки чертовски любит свою семью!

***


85 лет


Палисадник миссис Джонсон был прекрасен: ухоженные клумбы, тщательно подстриженный газон летом и элегантная небрежность «дикого английского сада» осенью сменяли друг друга незаметно и абсолютно естественно. На любые вопросы соседок-садоводов миссис Джонсон обычно лишь загадочно улыбалась, но ответ был предельно прост настолько, что никто даже не задумывался о самой его возможности. Где-то в конце августа старушке просто надоедало ковыряться в земле, и она всецело отдавала себя таким же интересным, но менее трудозатратным хобби. И вот сейчас, сидя на скрытой еще не облетевшими кустами шиповника скамейке, она предавалась блаженному ничегонеделанью, прикрываясь от домашних вязанием.

Из легкой дремоты ее вырвало ощущение чужого взгляда.

— О, Рафаэль, как же я рада тебя видеть! — сухонькая улыбчивая старушка радостно помахала появившемуся в саду призраку. — Никак пришел забрать мои старые кости?

— Что ты, мелкая, тебе еще жить и жить! Еще правнуков понянчить успеешь, вот увидишь, — покачал головой черепаха. — Мне пора. Я пришел попрощаться.

— Вот как… — печально вздохнула старушка, зябко кутаясь в шаль. Она успела похоронить деда, родителей и мужа, но отчего-то прощаться с тем, кто умер еще до ее рождения, было слишком сложно. — Я думала, ты уйдешь только вместе с братьями.

— Так и есть, — тяжело вздохнул призрак, щурясь на мягкое осеннее солнце. — Лео скоро уйдет, и я буду тем, кто проведет его за грань. Как только я зайду туда, то уже не смогу ответить тебе, даже если выберусь. Я должен был уйти уже очень, очень давно…

Миссис Джонсон не смогла сдержать слезы, как ни старалась, и пара слезинок все же упали на разложенную на коленях пряжу. Рафаэль присел на корточки возле скамейки и, взяв ее иссохшие, покрытые пигментными пятнами руки в свои, невесомо поцеловал хрупкие пальцы.

— Не плачь, малышка, все будет хорошо. У тебя впереди еще десять замечательных лет, не смей провести их, оплакивая мертвецов, — поднявшись на ноги, он поцеловал девочку — да, для него она навсегда останется девочкой — в лоб и растворился в тенях. За все эти годы Рафаэль так и не научился нормально прощаться.

— Эгоистичный засранец, — улыбнулась старушка, промакивая глаза платочком. Она тоже ненавидела расставания и не дожидалась ответа на свое «прощай». — До свиданья, дядя Раф. До встречи на той стороне...
Выпрями спину.
Аватара пользователя
Sfinks
ниндзя
Сообщения: 176
Зарегистрирован: Пн 20 июн 2011 10:10
Благодарил (а): 241 раз
Поблагодарили: 191 раз

Ангел-хранитель семьи Хамато

Сообщение Sfinks »

«Все было прекрасно и ничуть не больно»
©Курт Воннегут



Леонардо


Заходящее солнце залило золотистым светом небольшую комнату. Теплые оранжевые лучики, спотыкаясь о частично прикрывавшие единственное окно седзи*, путались в тончайших перегородках из рисовой бумаги, заставляя ее будто светиться изнутри, как гигантский китайский фонарик. Рядом с потертым чайным столиком, прямо в полосе падающего из окна света стоял старый бонсай. Скромное, но изящное в своей простоте жилище было преисполнено того редкого покоя, коим не всегда могут похвастаться старейшие буддистские монахи.

Единственный обитатель этого дома был надежно скрыт от посторонних глаз той самой ширмой, всецело доверяя этому обманчиво хрупкому предмету интерьера. На потертой соломенной циновке перед маленьким домашним алтарем сидело старое чудовище. Зеленая кожа антропоморфной черепахи потускнела и истончилась, нечеловеческое лицо было испещрено морщинами, а руки с проступающими даже сквозь шкуру венами сжимали тлеющую ароматическую палочку. Когда солнце почти скрылось за горизонтом, а натруженные трехпалые кисти припорошились остывшим пеплом, мутант отрыл выцветшие глаза. Почтительно поклонившись импровизированному алтарю, которым служила небольшая стойка с оружием, он протянул к ней подрагивающую ладонь. Сухие пальцы нежно очертили рукояти потрепанных катан, тронули кромку лезвия одного из саев и замерли возле связки сюрикенов с вытравленным на них изображением цветка сакуры. У ее основания, возле чаши с благовониями, стояла маленькая полароидная фотография. Черепаха бережно взял ее в руки и разгладил смятый уголок. С глянцевой поверхности ему приветливо улыбались родные: старая крыса в шапке Санта Клауса, красивая рыжая женщина, черноволосый мужчина с хоккейной клюшкой и четыре молодые черепашки.

Легко вздохнув, он вложил снимок в сборник танка, между страниц которого уже покоились три тонких конверта с именами адресатов. Закончив с приготовлениями, мутант допил остывший чай и, полюбовавшись догорающим закатом, не спеша устроился на футоне. Сладко зевнув, он смежил кожистые веки и уснул, чтобы больше никогда не проснуться…

***


Очнулся Лео в темном сыром тоннеле, опутанном трубами и паутиной. Осклизлая каменная кладка стен влажно блестела в свете валяющегося под ногами фонарика. Черепаха слегка удивился — все же собственное посмертие он представлял несколько иначе…

Подобрав фонарик, он как следует осмотрелся — тоннель казался странно знакомым, даже запах застоявшейся ржавой воды, мокрой крысиной шерсти и человеческих экскрементов казался не таким уж неприятным и даже родным. Глаза мутанта распахнулись в узнавании.

Не мешкая, Леонардо бросился вперед, до второго поворота направо и прямо — к давно покинутому дому…

Это место, мрачное, сырое, совсем не пригодное для жизни, меньше всего походило на Рай, но ниндзя послал бы любого, кто посмел хоть заикнуться об этом.

Леонардо замер, загнанно дыша.

У стены рукотворного тупика, скрывавшего вход в давно разрушенный дом, развалившись на широкой трубе, дремал Рафаэль. Он ничуть не изменился за прошедшие годы (что и неудивительно, ведь он умер совсем молодым).

Раф сидел, привалившись к потайной двери, уронив голову на грудь и скрестив руки на пластроне. Хмурая складочка между бровей разгладилась, отчего лицо казалось расслабленным и почти беззащитным.

Леонардо помнил, как его взбалмошный брат точно так же караулил его с поверхности, после первой серьезной схватки со Шредером, когда он сам по дурости лез в чужую войну, откровенно нарываясь на неприятности. Как тот следил за ним, когда Старший уходил вымещать ярость поражения на панках и мафиози, встревая в разборки между бандами, потому что как дурак взвалил на себя всю ответственность за поднявшую голову преступность в Большом Яблоке. Или когда Лео был сильно ранен и несколько дней не приходил в сознание — его брат точно так же дремал у его постели…

— Ра… — Леонардо судорожно вздохнул. Прошло так много времени с тех пор, как он звал его в последний раз, что ниндзя просто не смог произнести это имя с первого раза… Но этого и не потребовалось — черепаха уже продрал глаза и, лениво потянувшись, смотрел на него с легкой усмешкой.

— Ну привет, Бесстрашный Лидер, — когда-то бесившее до зубовного скрежета прозвище прозвучало без издевки, лишь с ноткой веселой иронии. Леонардо больше не дал ему сказать ни слова — выронив фонарь, он сгреб Рафаэля в объятья, стискивая его до хруста в панцире. Ниндзя только довольно крякнул, повторяя «захват».

— Привет. Долго ждал? — голос Лео звучал хрипло, как после долгого молчания, и почти не дрожал. Выпустив уже начавшего ворчать о «телячьих нежностях» брата, он все же не смог заставить себя полностью его отпустить и просто вцепился в чужое плечо мертвой хваткой. Рафаэль понимающе похлопал его по руке и ободряюще улыбнулся.

— Не то чтобы… Всего-то лет восемьдесят, — весело фыркнул он. — Не переживай, скучать не приходилось.

Леонардо и так подозревал, что Рафаэль найдет чем заняться, а уж если списать все странности первых двух лет на его проделки… Что ж, в его умении как находить, так и создавать неприятности себе и окружающим Лео никогда не сомневался.

— А где Мастер Сплинтер? — Лео уже давно отпустил отца, но теперь, сам оказавшись за гранью, он не мог не думать об учителе.

— Он ждет нас дальше. За столько лет отец слишком устал караулить нас у порога — пускай отдохнет. Торопиться все равно уже некуда, — Раф небрежно похлопал по бутафорским трубам, указывая, где именно это «дальше». — Сам-то как? Сейчас пойдешь, или дождемся Майки и Донни?

Леонардо замер в замешательстве. С одной стороны, он хотел поскорее увидеть отца, а с другой… Ему было невыносимо думать о скорой смерти братьев, пусть и сам он был уже мертв.

— Раф? — растерянно позвал Леонардо. Тот понял его без слов, ведь ему самому уже не раз приходилось проходить через подобное.

— Все нормально, Лео, — он положил ему руку на плечо и крепко сжал, заставляя отвлечься от собственных мыслей. — Все нормально. Я же не говорил, что они умрут завтра… Эйприл и Кейси тоже здесь, не знаю, как это работает, но они частенько заходят к Мастеру на чай. Если хочешь — иди вперед, отец будет рад тебя видеть…

— А ты?

— Я останусь, — отрицательно покачал головой Рафаэль. Лицо его было непривычно серьезно, а глаза казались по-настоящему старыми и уставшими. Такие глаза смотрели на Лео из зеркала, когда он едва находил в себе силы просто встать с кровати. Бесконечная решимость и сила воли, способная даже удержать мертвого среди живых — откуда это в его брате? — Обычно я шатаюсь внизу, смотрю, чтобы опять чего не случилось, но сейчас, когда вы отошли от дел, работы у меня маловато. Даже у мелкой уже свои внуки есть, так что она тоже не лезет в неприятности…

— Мелкая? Ты о Шедоу? — удивился Лео. Девочка родилась уже после его смерти, но Рафа, судя по всему, это нисколько не волновало — он говорил о девочке едва ли не как о собственной дочери, гордо зовя себя «призрачным дядей».

— То есть все это время… Она тебя видела? И могла с тобой говорить? Постой… Так это ты был ее воображаемым другом!

— Ну да, — смутился Раф. Да, ему было немного совестно, что имея собственного «парламентера» он даже не пытался связаться с родными, но… Он чувствовал, что это принесет больше вреда, чем пользы. И девочке о нем говорить запретил, насочиняв какую-то чушь про кодекс хранителей и «чертову небесную бюрократию», которые глаз с него не сводят. Но Лео, кажется, и сам понял его мотивы, поэтому проглотил готовившейся сорваться с языка поток претензий и задал один единственный вопрос:

— Как? — голос у Лидера звучал хрипловато, но в нем впервые за много лет звучали те нотки ледяной уверенности, позволявшей в свое время держать в узде младших братьев.

— Да чтоб я знал, — развел руками Рафаэль, как всегда игнорируя «командирский тон». — Насколько я понял, Эйприл, назвав дочь в мою честь, создала между нами связь, обязав меня оберегать мелкую до конца жизни. Я бы и сам заботился о девочке, безо всяких астральных поводков, но слово матери — закон.

Они некоторое время помолчали, думая каждый о своем.

— Эй, Раф!.. — начал было Лидер, но почти сразу замолк. Сглотнув, он все же продолжил гораздо спокойнее, чем сам от себя ожидал: — Кто следующий?

Брат помолчал, будто не уверенный, стоит ли вообще что-то говорить, или просто собирался с мыслями, но все же ответил.

— Майки будет последним, — наконец нехотя выдохнул тот, не отводя тяжелого взгляда. — Я больше ничего не смогу для них сделать — время пришло.

— Ты знаешь, как они погибнут?

— Нет, но это и не важно. Я в любом случае сделаю так, что они ничего не почувствуют, — сказано это было совершенно обычным тоном, но выражение лица мутанта стало замкнутым и жестким.

— Ты и такое можешь? — неподдельно удивился Леонардо. Он не знал, пугают его способности брата или, наоборот, успокаивают.

Рафаэль поморщился и покачал головой, не желая говорить на эту тему. Развернувшись, он отошел на несколько шагов, полностью скрывшись в темноте. Лео подобрал фонарик и уже хотел его окликнуть, но тут луч света выхватил из темноты насмешливо наблюдающего за ним брата, привалившегося плечом к стене у выхода из тупика.

— Ну что, решил уже? Пойдешь вперед, или как?

— А знаешь… — Леонардо задумчиво оглянулся на дверь родного дома, будто впервые ее увидев, провел ладонью по фальшивым трубам и решительно отвернулся. — А знаешь, Раф, я, пожалуй, хочу прогуляться.

— Хочешь сыграть в «гонку за Лидером»? — хохотнул Рафаэль, сверкнув широкой улыбкой.

— Конечно! — Лео старательно игнорировал кольнувшее в груди чувство потери, только начавшее его отпускать. С тех пор, как сорвиголова погиб, они с братьями больше не играли. — Только в этот раз поведешь ты.

***


Донателло



— Идиоты, — печально констатировал глава секретной правительственной лаборатории, глядя на подчиненных из-под прикрывшей лицо ладони. — Как вас сюда вообще взяли с купленными дипломами?

Стоящие на вытяжку перед начальством доктора наук тихо зароптали, но возражать не рискнули. У каждого из них было по несколько патентов, они по праву считали себя гениями, единственной опорой страны и едва ли не умами тысячелетия… Вот только подписав правительственный контракт, они поняли, как ошибались. Заведовавший лабораторией монстр был уродлив и молчалив. Он не учился в колледже или даже в школе, не участвовал в конференциях, не выступал на научных съездах, но имел больше международных патентов и исследовательских грантов, чем все они вместе взятые. Ужас, смятение, унижение — каждый из них успел пережить все, вплоть до ненависти к своему начальнику, но не признать его заслуги было невозможно. И теперь все, от докторов до лаборантов, внимали его словам едва ли не со стыдом. Да и разве мог кто-то сказать хоть слово против справедливых замечаний настоящего гения?

Только новенькие еще пытались бунтовать. Вундеркинды, гении, попавшие в правительственную программу прямо со студенческой скамьи, зло раздували ноздри, скрипя зубами на каждое замечание «плода не слишком удачного эксперимента». Они мечтали заткнуть за пояс зазнавшуюся черепаху и утереть нос именитым коллегам, самостоятельно возглавив отдел…

Донателло читал все это по их лицам. Он уже почти семьдесят лет работал здесь и многое, если не все новейшее лабораторное оборудование — это его рук дело. Он создал это место едва ли не с нуля, пережив остервенелую грызню за первенство с коллективом научных сотрудников, и с тех пор занимал место ведущего специалиста и главы лаборатории. Он лично подбирал кадры, спонсировал их исследования, но все равно каждый раз начиналось одно и то же… Как же он устал работать с детьми!

— Вы! Не имеете права нас оскорблять! — не выдержал один из ассистентов. Кажется, тот самый, из-за которого Донателло и начал этот импровизированный «брифинг».

— О, правда? И что же я такого сказал? — мутант остановился напротив парнишки. Тот был выше, и черепахе пришлось слегка задрать голову, чтобы видеть его глаза. — Мистер Нейман, Вы поступили в Гарвард по стипендиальной программе? Или имели какие-то льготы, позволившие Вам не платить за обучение? Тогда что же Вас так оскорбило?

— Я… буду жаловаться Вашему начальству! В таких условиях невозможно работать! — ассистент еще сильнее вздернул подбородок, а его лицо пошло красными пятнами.

— Тогда уходите — Вас никто не держит, — жестко обрубил черепаха, вглядываясь в лицо вздрогнувшему мальчишке. Борзый. Этот приживется. — Вы пришли сюда заниматься наукой, или тешить свое самолюбие? Еще чернила в дипломе не высохли, а уже диктуете свои правила? Тогда скажите, что я зря раскритиковал Ваши методы работы.

Сколько их уже было, этих жалоб? Даже Бишоп давно потерял им счет, хотя ему и так было плевать на эти бумажки. Вообще черепахи так и не поняли, с чего бы преследовавший их долгие годы Агент резко свернул свою убийственную кампанию и, вместо того чтобы атаковать, первый вышел на переговоры. Требование у него было одно — заполучить Донателло к себе в лаборатории… на правах сотрудника. Пережив период взаимного недоверия и постоянных проверок, притирки к новому коллективу, они, наконец, заключили негласный договор о сотрудничестве. Бессмертный ублюдок умел быть убедительным, когда хотел. А хотел он команду первоклассных специалистов, возглавляемых одним их умнейших существ, что он когда-либо встречал, и, так уж получилось, что условия сотрудничества их обоих полностью устраивали. Взамен на быстрое и качественное исполнение госзаказов и концептов самого Бишопа, ему предоставили полную свободу действий и, по сути, отдали весь исследовательский центр вместе с персоналом в личное пользование, даже отчетную документацию сократили до пары ежемесячных отчетов и сметы о расходах.

— Я считаю, что Вы просто придираетесь, — дерзко подтвердил молодой ученый, без страха глядя в лицо мутанту.

— И к чему же именно я… придираюсь? — медленно произнес рептилия, глядя на него немигающим взглядом. За долгие годы сотрудничества с людьми он научился использовать свою природу себе во благо. — Уж не к Вашим ли профессиональным навыкам?

— Именно так! Вы предвзяты и закоснели в своих доисторических методах!

Донателло и вправду был слегка старомоден, но справедливо полагал, что таковы были особенности воспитания. И возраст, опять же, брал свое.

— То есть соблюдение элементарной техники безопасности для Вас — признак отсталости? — Донателло желчно улыбнулся, кивком отпуская остальных продолжать работу. — Что ж, тогда не буду ломать стереотипы. Вот техника безопасности с подробными инструкциями для сотрудников, потрудитесь к завтрашнему дню законспектировать ее от руки.

Ученый даже заморочился, заранее достав из шкафа самый пыльный экземпляр — все же подобные разговоры для него не в новинку. Последний такой бунтарь, доктор Уоррен, сейчас заведовал проектом по разработке искусственного глаза с расширенным спектром восприятия, а ведь изначально специализировался на биофизике и межклеточном взаимодействии.

— Что?!

— Ну, Вы же сами сказали, что это методы прошлого века. В некотором роде Вы, конечно, правы… Так что извольте вручную скопировать для себя экземпляр столь «необязательных» и «отсталых» правил, чтобы не выбиваться из нашего коллектива престарелых деградантов. Свободны.

Оставив парня возмущенно ловить ртом воздух, черепаха развернулся и стремительно удалился в свой кабинет. Стеклянный ящик, до верху напичканный новейшей техникой, не создавал даже видимости уединения, но так было лучше. Постоянно находясь под пристальным вниманием сотрудников (будто действительно подопытная зверушка, а не начальник), он лучше себя контролировал, не позволяя эмоциям взять верх. Леонардо умер три года назад, мирно и без боли. Его смерть Донателло воспринял проще, чем гибель Рафаэля… Или ему так только казалось? Все же они все были уже не молоды, а по человеческим меркам и вовсе считались долгожителями… но разве от того, что близкий человек умер в почтенном возрасте, становится легче смириться с потерей? Донателло с головой ушел в работу, давил скорбь раздражением, прикрывал усталость сарказмом и едко шутил над окружающими и над собой… То, что он до сих пор не подсел на стимуляторы, было его личной победой.

Закрыв за собой стеклянную дверь, он невесело усмехнулся: с возрастом он, сам того не заметив, превратился в более интеллектуальную, взрослую версию Рафаэля.

С тяжелым вздохом он опустился за стол — настроения работать не было, а мысли, спустя столько лет, вновь вернулись к погибшему брату. Почему-то смерть Леонардо не вызвала в нем такой бури отчаянья, как гибель Рафаэля. Может, это из-за того, то Донателло знал — Лидер хотел уйти сам. Причем не потому, что устал жить, а потому, что пришло время. Ученый тосковал по брату, но все же это ощущалось в разы не так остро.

С Леонардо они прожили бок о бок долгие годы и потом, когда их пути разошлись, они все же встречались, подолгу беседуя обо всем. Рафаэля он, напротив, почти не знал, даже прожив с ним двадцать лет под одной крышей. Не оттого ли он так часто обращался мыслями к мертвецу?.. Его брат был ярким, яростным, даже буйным — очень эмоциональным… И, как оказалось, очень взрослым. Неожиданно взрослым, возможно, даже старше Леонардо. Все эти злые шуточки, безразличное, а иногда откровенно наплевательское отношение ко всем, кроме близких, и тяжелый-тяжелый взгляд. Он так бросался в бой, что уже тогда казалось, будто он не планировал дожить до старости.

Донателло грустно улыбнулся и потер лицо руками. Подняв взгляд, он вздрогнул: в тени стенда с техникой, возле аварийного выхода он увидел Рафаэля. Тот ничего не говорил, просто стоял, скрестив руки на груди и смотрел на него сквозь стекло. Сморгнув наваждение, ученый вновь посмотрел в ту сторону, но брат исчез, а на том месте, где он только что стоял, висел огнетушитель.

На протяжении всей следующей недели Донателло ждал каких-то неприятностей, поэтому даже не удивился, когда в лаборатории сработала пожарная сигнализация. Мертвецы не являются просто так, а Раф никогда не любил бессмыслицу.

Пока остальные сотрудники организованно покидали помещение (технику безопасности и дисциплину черепаха прививал всем своим подчиненным, вне зависимости от их желания), Донателло задержался, чтобы запустить экстренное сохранение базы данных — небольшая авария не должна помешать их исследованиям. Но, едва он подтвердил активацию протоколов безопасности, как рабочая панель погасла, а к завываниям сирены присоединилась заполошно мигающая аварийка. Сбой питания. Донателло бросился к выходу, но дверь не поддавалась — из-за перебоя система автоматически отключила все электронные замки.

Бросив короткий взгляд за стекло, мутант выругался — люди испуганно заметались по залу, создавая давку у входа, а из дальнего угла лаборатории, из технического отсека, потянулся густой черный дым. Вентиляция отключилась вместе с основной системой и, если он не выберется, то собственный защитный бокс превратится в одноместную газовую камеру. Какого черта вообще произошло, он подумает позже, а пока ему надо отсюда выйти.

Донателло не паниковал — он знал дефекты конструкции любого предоставленного лаборатории оборудования, что уж говорить о собственном рабочем месте? Просто так разбить ставшую ловушкой защиту было нельзя — пуленепробиваемое стекло не располагало к силовым методам решения проблемы, зато дефект самого его крепления мог стать для него спасением. Хорошо, что у ученого так и не дошли руки внести коррективы в конструкцию.

За все время своей работы в лаборатории ниндзя умудрился не растерять форму, поэтому он легко смог зацепиться пальцами за едва заметный выступ дверного косяка, и на пробу ударил пятками по стеклу.

Раз.

Суета снаружи усиливалась — еще не все люди успели эвакуироваться, а густой дым уже начал расползаться по помещению.

Два.

Противопожарная система отчего-то не сработала — видимо, замыкание нарушило связь с сигнализацией.

Три.

Из жирных клубов дыма, уже затянувших дальнюю часть лаборатории, практически вывалился один из работников и, надсадно кашляя, начал бестолково метаться в поисках выхода.

Четыре.

Стекло поддавалось, медленно выходя из пазов. Через неработающую вытяжку в бокс начал просачиваться дым.

Пять.

Нейман — теперь, когда тот подбежал почти вплотную к стеклу, Донателло видел, что это он — что-то кричал и схватил ближайший стул. Кажется, он хотел попытаться разбить сверхпрочное стекло снаружи. Забавно, но кроме этого плохо знакомого с субординацией, не желающего соблюдать общепринятые правила балбеса никто и не вспомнил об оказавшемся в западне коллеге.

Шесть.

Тяжелое пуленепробиваемое стекло упало на пол с глухим грохотом, взметнув вокруг себя клубы едкого дыма. Ассистент отшатнулся, выронив стул, а ученый закашлялся.

— Какого черта ты еще здесь?! — выщерился на него мутант, который все еще мог быть устрашающим, даже несмотря на свой возраст. Не теряя времени, он оторвал от своего халата рукава и торопливо вылил на них колбу дистиллированной воды, взятую с ближайшего стола. Сразу же прижав мокрую тряпку к лицу, он всучил вторую кашляющему ассистенту. — Закрой нос и рот и живо к выходу! Или ты забыл план эвакуации?!

Голос из-под ткани звучал приглушенно, а воющая сирена и сухой треск из технического отсека заставляли его едва ли не кричать. Мальчишка уже не мог дышать из-за дыма и, судорожно прижимая тряпку к лицу, помотал головой. Прорычав пару крепких ругательств, ниндзя схватил его за локоть и потащил к выходу, ориентируясь в дыму по памяти. Глаза жгло и идти приходилось едва ли не на ощупь, но, наконец, Донателло удалось разглядеть красный мазок огнетушителя, и он подался чуть левее, хватаясь за ручку двери.

В этот момент в глубине лаборатории раздался взрыв и волна горячего воздуха толкнула ученых в спину.

— Генераторы! — с трудом сглотнув, черепаха торопливо заговорил прямо в ухо ошалело трясущему головой мальчишке. — Скажи, чтобы немедленно обесточили систему и перекрыли все крыло!

— Что?

— Пусть перекроют крыло! Сбой в работе генераторов, скорее всего — система охлаждения. Если их не отключить сейчас, то от всего здания только кратер останется!

Донателло с трудом поднялся на ноги, вздернув мальчишку следом, и распахнул дверь. Второй раз рвануло уже в самом центре лаборатории, прямо позади них. Его личное рабочее место было оснащено отдельным источником питания, сообщающимся с основными той самой системой охлаждения. Стеклянный кабинет взорвался осколками, больно хлестнувшими по ногам и плечам — черепаха едва успел прикрыть голову, а стоявший рядом ассистент болезненно застонал. Донателло покачнулся на разом онемевших ногах, но вторая волна отбросила его в сторону, заставив проехаться пластроном по полу, а сверху панцирь придавила невероятная тяжесть. Аварийный выход остался издевательски приоткрыт — оглушенный мальчишка успел выскочить раньше, чем мутанта отбросило очередным взрывом… Всего пара метров отделяла его от спасения, но сил на то, чтобы хотя бы попытаться подняться, не было.

В голове шумело, во рту было солоно, а из-за затянувшего помещение дыма было невозможно дышать. Почти сухая, провонявшая гарью тряпка валялась чуть поодаль и была уже абсолютно бесполезна. Донателло напрягся, повторяя попытку подняться, попробовал подтянуться на ослабших руках, но не сдвинулся ни на дюйм. К горлу подкатил липкий страх. Это конец.

Даже если за ним кто-то придет, если его успеют вытащить до того, как до него доберется огонь — он уже успел надышаться угарным газом…

Сморгнув накатившую черноту, Донателло увидел перед собой Рафаэля. Брат сидел перед ним на корточках, глядя куда-то поверх его головы. Его губы были плотно сжаты, а в глазах отражалось медленно подступающее пламя.

— Раф? — тихо позвал мутант, потянувшись к призраку. Брат тут же взял его за руку, крепко сжав сухие пальцы ученого, и ободряюще улыбнулся. Только улыбка получилось откровенно кривой и сильно горчила.

Он пришел за ним. Не спасение, но избавление.

Болезненное жжение в груди постепенно сошло на нет, и Донателло уже не казалось, что его кожа вот-вот расплавится от жары. В голове разлилась приятная пустота.

Не отпуская чужую руку, призрак наклонился и осторожно погладил его по голове, мягко надавив на затылок и заставляя лечь щекой на сгиб локтя. Нестерпимо хотелось спать, но ученый помнил, что делать этого ни в коем случае нельзя. Только не помнил, почему…

С трудом держа глаза открытыми, он вновь посмотрел на замершего рядом с ним Рафаэля.

— Я боюсь умирать, — тихо признался мутант. Призрак что-то говорил, но Донателло уже не слышал его из-за рева сирен и треска пламени.

Мысли путались. Перед глазами, как наяву, встала картина из далекого прошлого.


В детстве Раф был еще большим задирой, отбирал сладости и мог запросто отвесить тумака, но всегда защищал своих братьев, даже когда ему самому было страшно. Тогда они впервые наткнулись на крокодила в одном из коллекторов, и ночью в темноте Донателло казалось, что тот выследил их по трубам до самого логова, и теперь ждет, пока все уснут, чтобы напасть. Черепашка даже вычислил три возможных маршрута по тоннелям, смежных с тем, по которому они бежали домой, и уже в который раз представил, как страшные челюсти хватают его за ноги и тянут на глубину…

Донателло заворочался во сне и с криком рухнул с кровати. Сбившееся вокруг его ног одеяло в темноте казалось странным беззубым монстром, пытающимся удержать добычу. Поднявшись, малыш зло пнул одеяло и уже собирался забраться обратно на кровать, как вдруг что-то схватило его за плечо. Испуганно выдохнув, черепашка резко развернулся и наугад ударил кулаком в темноту.

— Донни, ты что, совсем спятил?! — обиженно зашипел Рафаэль, потирая ушибленную руку. Не успей он вовремя поставить блок — лежал бы в нокауте.

Поняв, кого он только что ударил, Донателло сник. Забияка-Раф всегда отвечал ударом на удар, да и просто так мог в любой момент отвесить затрещину. Умник и Задира не особо ладили, но раньше брат его почти не трогал, в основном устраивая драки с Лео или гоняясь за дразнящимся Майки.

— Лучше бы ты на тренировке так кулаками махал! Чего не спишь-то? — Донателло удивленно вскинул голову, пытаясь разглядеть в темноте выражение лица собеседника. Он ждал, что брат как минимум посмеется над его страхами, но тот до сих пор не сказал ничего обидного и, похоже, совсем не злился, хотя его разбудили.

— Ничего, просто не спится…

— «Не спится» ему, как же! — фыркнул Раф и спросил уже тише: — Кошмар приснился?

— Ага, — Донни насупился, все еще ожидая насмешек, но их не последовало. Вместо этого Раф поднял с пола одеяло и пихнул его боком в сторону кровати.

— Ложись давай, а то завтра весь день носом клевать будешь, — проворчал тот и, подождав пока он снова заберется на кровать, из вредности накрыл его одеялом с головой. — Спокойной ночи!

— Подожди! — Донателло поспешно схватил собравшегося уйти Рафаэля за руку, и закопошившиеся было по углам крокодилы вновь спрятались в своих норах. В следующий же миг самый вспыльчивый ученик Сплинтера вдруг показался ему страшнее всех чудовищ вместе взятых, но отступать было уже поздно. Он слегка разжал судорожно стиснутые пальцы и робко спросил: — Побудешь со мной, пока я не усну?

Донни ни на что особо не рассчитывал, но рядом с Рафом все кошмары исчезали сами собой. Должно быть, тоже не хотели связываться с его скверным характером.

— Эх ты, трусишка! — вздохнул будущий ниндзя, аккуратно стряхивая его руку, и ушел к себе. Донателло тут же сжался в самом углу кровати, крепко обняв руками подушку, и старался не смотреть в темноту.

«…Крокодилы затягивают жертву на дно и прячут под корягами и в подводных пещерах, чтобы мясо начало подгнивать, но не испортилось окончательно. Так они могут питаться несколько дней или даже недель, отрывая от трупа самые лакомые кусочки…»

— Подвинься, — голос брата над самым ухом заставил его вздрогнуть от неожиданности, вырывая из мрачного оцепенения. Раф вернулся почти сразу, кучей сбросил на него собственные подушку с одеялом и устроился рядом, нагло забрав себе большую половину кровати. Донателло, впрочем, совсем не расстроился, тут же подкатившись к нему под бок, и уткнулся холодным носом в чужое плечо.

— Ну, ты чего, мелкий? — сонно пробурчал брат, но не отстранился. — Видишь, теперь я лежу с краю. Если что — я тебя защищу.

— Раф, а если…

— Ты достал уже! Нормально все будет, спи давай…


Ученый расслабился и устало прикрыл глаза. Это было одно из первых осознанных воспоминаний о брате и первое, когда Донателло понял, что Раф, сколько бы он не соревновался с Лео за место Лидера, всегда будет для него именно Защитником.

— Посидишь со мной, пока я не?..

И уже на грани сна он услышал ответ, сказанный грубоватым и низким голосом взрослого Рафаэля:

«Не бойся. Нормально все будет… Спи».

***


Рафаэль еще долго сидел рядом с братом, хотя в этом уже не было необходимости. Сразу после смерти душа не имеет формы и, чтобы «созреть» ей нужно по крайней мере несколько часов. То, что случилось с ним самим — редкое исключение, так что его вообще не стоит брать в расчет.

Еще раз погладив зеленую голову, Раф устало откинулся назад, не отрывая взгляда от тела. Огонь уже подбирался к его ногам, но… Разве теперь это важно?

Донателло ушел достойно. Рафаэль не был уверен, понимал ли тот, что творил, но факт остается фактом — мальчишка выжил только благодаря ему. Только потому, что его брат протащил его сквозь дым, что заткнул ему нос мокрой тряпкой и прикрыл своим панцирем внутренние органы от осколков, а потом пинком вышвырнул за дверь перед последним взрывом.

К запаху паленого пластика и реагентов прибавился пока едва различимый — горелой плоти.

Рафаэль закрыл глаза, чтобы не смотреть.

— Не бойся, Донни, я позабочусь, чтобы твое тело не использовали «на благо науки». В конце концов, ты же никогда не был против кремации?.. — сглотнув горячий ком, он замер, не чувствуя ни холода ни жара.

Через пару часов пожар удалось потушить, и пока Бишоп разбирался в произошедшем, на этаж проник гражданский. То есть, сперва он показался Рафаэлю гражданским, пока призрак не пригляделся как следует и не узнал в нем достопамятного лаборанта. С короткими опаленными волосами он казался старше, а, судя по повязкам, на лице мальчишки навсегда останутся шрамы в память об этом дне. Хотя по глазам видно — он и так не забудет. Он прокрался в помещение, воровато подсвечивая себе фонариком, будто искал что-то на пепелище… Кого-то.

Раф с интересом наблюдал, как тот нашел останки его брата. Едва поняв, ЧТО он видит, мальчишка согнулся пополам, но сумел сдержать тошноту. С минуту постояв возле останков, он направился к выходу, и призрак решил над ним подшутить.

— Нейман! — окликнул он. К старости голос Донателло стал гораздо ниже, и теперь их можно было бы даже перепутать, чем ниндзя и воспользовался. — Ты зачем вернулся, придурок?

Лаборант вздрогнул, не вполне уверенный в том, что это не последствия отравления угарным газом. Но он остановился, а Раф повторять не стал.

— Спасибо! — произнес вдруг Нейман. — Спасибо, профессор… Простите…

Мальчишка пулей вылетел из комнаты, так и не обернувшись. Рафаэль с интересом смотрел ему вслед. Такое бывает редко, в основном во время войн (призрак был на двух, чисто из любопытства), но он уже видел, как люди получают отпечаток чужой души, принимая на себя идеалы мертвецов, и несут их всю жизнь вместо знамени. Похоже, у его брата все-таки появился сын, пусть и только по «отпечатку».



Примечания:
* — Сёдзи (яп. 障子 сёдзи) — в традиционной японской архитектуре это дверь, окно или разделяющая внутреннее пространство жилища перегородка, состоящая из прозрачной или полупрозрачной бумаги, крепящейся к деревянной раме.
Выпрями спину.
Аватара пользователя
Sfinks
ниндзя
Сообщения: 176
Зарегистрирован: Пн 20 июн 2011 10:10
Благодарил (а): 241 раз
Поблагодарили: 191 раз

Ангел-хранитель семьи Хамато

Сообщение Sfinks »

Микеланджело


По улице Нексуса неспешно шествовал закутанный в плащ незнакомец. Мягко постукивая по каменной брусчатке кряжистым посохом, он будто позволял окружающим уследить за его бесшумной поступью и вовремя убраться с дороги. Многие, очень многие отступали, едва завидев сгорбленную фигуру, и почтительно склоняли головы, махали руками (или тем, что у них было вместо рук), клокотали, раздувая шейные мешки — жители и гости этого места приветствовали почтенного Мастера одной из самых уважаемых школ боевых искусств этой части Вселенной. Пятикратный победитель Битвы Нексус, выходец с Земли, Хамато Микеланджело проделал долгий путь, прежде чем стал тем, кто он есть сейчас. Сенсей, генеральный учредитель «Большой Битвы для самых маленьких», близкий друг самого Даймио и просто сумасшедший старик имел право на слабости.

— Мастер Черепаха! Учитель, Вам еще нельзя вставать с постели! — долетел до него голос одного из учеников. Посох стучал все так же размеренно, но фигура в плаще теперь двигалась почти сверхъестественно быстро.

— Мастер! -раздалось спереди, заставив черепаху раздосадовано цыкнуть. Со всех сторон окружили, разве что на крышу никого не поставили… Старик хитро улыбнулся, резко сворачивая в торговые ряды.

— А вот хрен вам! Я состоявшаяся рептилия, могучий воин, пятикратный чемпион Битвы Нексус, ваш Учитель, в конце концов!.. Хватит меня опекать! — не сбавляя скорости он развернулся, взбегая по декоративной лепнине ближайшего здания, как по лестнице, и через балкон забрался на крышу, тут же перестав изображать немощного калеку.

Скинув плащ, он аккуратно убрал его в поясную сумку (больше внутри, чем снаружи — очень удобно!) и, поддернув штанины оранжевых хакама, бесшумной рысью побежал в сторону Грязного Квартала. Конечно, тот назывался не так, но воспроизвести положенный набор щелкающих и свистящих звуков без ошибок за почти шестьдесят лет, проведенных на этой планете, ему так ни разу и не удалось.

— Сегодня выступают Шальные Сестрички! Юху! Я никак не могу это пропустить!

Кабаре-бардель с нежным названием «Гржравброгхуй» больше напоминал портал в земной Лас-Вегас, чем характерные для местной культуры филиалы контролируемого Ада. Действительно, в инопланетном «Сохо» развлекательная программа не отличалась разнообразием и состояла в основном из дикой комбинации кровавой арены (подпольные бои процветали даже не смотря на наличие официальной Битвы, а точнее — во многом благодаря ей), наркопритона, по ошибке называемого баром, и скромного ассортимента нескромных дам на любой вкус, способных отправить страждущего на небеса в прямом и переносном смысле этого слова. В свое время Микеланджело доводилось бывать во многих злачных заведениях, где из развлечений вместо невинного заголения под музыку практиковали пожирание друг друга заживо прямо на сцене или внезапную охоту за «счастливчиком» — таким же посетителем, как и все, за тем исключением, что ему не повезло вместе с бесплатным пивом выиграть «черную метку». Как-то раз, еще в молодости, Майки попался такой «комплимент от бармена», но играть в догонялки на выживание в полном улюлюкающих кровожадных тварей наглухо запертом кабаке ему не очень понравилось. Эх, золотые были деньки! Ниндзя даже про устроенную пьяным Траксимусом поножовщину вспоминал с ностальгией, не говоря уже о тех редких случаях, когда к нему присоединялись приехавшие погостить братья…

Спрыгнув в укромный закуток, черепаха вновь завернулся в плащ, повесил на запястье кошель с мелкой валютой, и степенно двинулся к симпатичному зданию, выполненному в отчетливо китайском стиле. Крыша, крыльцо, окна и даже стены — все сверкало и светилось в обрамлении разноцветных фонариков и воздушных бумажных гирлянд, создавая ощущение праздника. Вдохнув напоенный ароматами специй и изысканных благовоний воздух, Микеланджело широко улыбнулся и шагнул внутрь, где его тут же обступили изящные ланталланки, навесив на шею с десяток разноцветных цветочных ожерелий. Девушки были ладненькими, синекожими и большеглазыми, и в их обязанности входило встречать гостей и обслуживать посетителей. При всей своей миловидности эта раса совершенно не владела никакими искусствами, поэтому ничем, кроме красоты они завлечь не могли, но к немногим вверенным им обязанностям относились очень ответственно.

Проводив мутанта за VIP-столик, стайка служанок мигом рассыпалась по залу, выполняя временно отложенные из-за Важного Гостя заказы. Одна из них почти сразу вернулась, принеся черепахе кувшин с лучшим вином. Хозяйка заведения, ослепительная гармгонка Дорудаба, была многим ему обязана. Начиная с того, что он не стал рубить ей голову после развода, как положено по обычаю ее расы, и заканчивая тем, что Микеланджело являлся совладельцем и организатором этого заведения. Конечно, его ученикам о его бурной молодости никто не рассказывал (хотя многие местные помнили его загулы. Взять хотя бы вошедший в легенды Вояж по всем — решительно всем! — кабакам и пивнушкам, когда он вместе с братьями отмечал свой троекратно подтвержденный титул Чемпиона!), да и не надо было им об этом знать — пусть лучше думают, что их учитель эксцентричный древний монах. Так они хотя бы не будут разыскивать его в этой части города…

С удовольствием глотнув из бокала насыщено-фруктовый напиток, в котором практически не чувствовался алкоголь, он вальяжно откинулся на спинку кресла и принялся ждать начала представления. Сегодня должна была выступать его приемная дочь от седьмого брака, не пожелавшая оставаться в додзе отчима и «сбежавшая» на сцену единственного приличного кабаре в этом городе, прямиком под крылышко Дорудабы. Майки сам договорился с подругой, чтобы та взяла к себе девочку. Не то чтобы хозяйка заведения была против, но ей тогда и без того хватало проблем с персоналом… Когда же она прислала ему записку, что все-таки приютила девчонку, Микеланджело наконец смог спокойно вздохнуть. По крайней мере, он был уверен, что тут ее точно не съедят, ведь многие местные жители считали визгонов весьма привлекательными с гастрономической точки зрения, что его, как родителя (пусть и приемного), категорически не устраивало.

И вот теперь, наблюдая за выступлением повзрослевшей Йонг-Йонг, он с удовольствием отмечал не только плавную грацию хорошо тренированного женского тела, но и множество изящно вплетенных в танец элементов боевых искусств, придававших хореографии приятную резкость. Сразу видно, что его воспитанница не забросила тренировки и способна за себя постоять. Ее по-детски округлая голова с большими черными глазами мягко покачивалась на сверхъестественно длинной шее, и казалось, что она просто висит в воздухе, отдельно от извивающегося в танце тела. Когда выступление закончилось, девушка послала отцу воздушный поцелуй и, помахав аудитории всеми шестью руками, удалилась за кулисы.

Потом выступала малютка Ядрига. Крылатая женщина-змея была рабыней его финального противника во время последней Битвы, в которой он участвовал несколько лет назад, и Микеланджело выиграл несчастного змееныша вместе с Титулом, удочерив еще одну девчушку. Или не удочерив. Судя по тому, как жарко она стреляла в него глазами во время танца, ее детская угроза о женитьбе была все еще в силе. Конечно, был вариант, что это из-за того, что черепаха сегодня был как-то особенно неотразим, но на этот счет Майки себя уже лет двадцать как не обманывал. Брака с сексуально опасной ламией он не боялся — собственные ученики загонят его в могилу раньше, чем какая-то ядовитая чаровница.

— Хороша, чертовка! — громко свистнул он, аплодируя, отчего девушка смущенно потупилась и трогательно зазеленела скулами. Уж в чем в чем, а в женской красоте он разбирался. Микеланджело всегда был ценителем прекрасного, так что в его большом сердце все еще жила любовь к каждой из восьми его красавиц-жен, пусть даже у них давно были другие возлюбленные и новые семьи.

Налив себе еще вина, ниндзя блаженно вдохнул фруктовый аромат.

Следующими на сцену вышли загадочные сиамцы Аманда и Люсиль, волчица Агорна и паучиха Ривана, исполнившая танец на самотканых шелковых полотнах. Музыка играла, на сцене плясали прекрасные девушки, а к вину поднесли уже вторую порцию закусок, когда откуда-то снаружи раздалось жалобное: «Маааааастер!»

Обреченно вздохнув, Микеланджело поднялся из-за стола, шепнув подскочившей официантке передать Хозяйке его извинения за ранний уход. Девушка похлопала ресницами и, понятливо кивнув ему за спину, скрылась в глубине зала. Почтенный Мастер медленно обернулся, растягивая губы в самой очаровательной улыбке, на которую был способен. Искать госпожу Дорудабу не было нужды — величественная гармгонка возвышалась над ним на добрых три фута(1), неодобрительно глядя на гостя сверху вниз. Казалось, годы были не властны над этой женщиной, профилем и статью напоминавшей античные греческие статуи. Только кожа была не мраморная, а бронзовая, отливающая металлическим блеском в мерцающем свете гирлянд.

— Гессэ Дорудаба, как приятно, что Вы почтили гостей своим присутствием! Воистину, Ваша красота освещает это место…

— Не нужно лести, мой почтенный не-муж, — низко пророкотала она, жестом давая понять, что сопроводит его к выходу. — Ты так спешишь нас покинуть? Неужели нельзя задержаться хотя бы до окончания вечера? Девочки так долго готовились к сегодняшнему дню, а ты даже не сможешь принять их поздравления.

— Прости, дорогая, но я никак не могу остаться, — печально покачал головой мутант. Они остановились в неприметном закутке возле самого выхода, отгороженном от всего остального мира резной ширмой и метрами тяжелых портьер. Царящий здесь интимный полумрак не имел ничего общего с душными театральными потемками основного зала. — Мои глупые ученики сунулись куда не просят и могут таких дел наворотить, что потом костей не соберешь. Больше всего на свете я хотел бы провести этот вечер с тобой и девочками, но увы… Этих балбесов без меня здесь просто сожрут. Мне действительно надо идти.

Женщина гулко вздохнула и, неожиданно наклонившись, нежно поцеловала черепаху в уголок губ. Ее карие глаза горели золотом.

— Твои ученики действительно пропадут без тебя, — шепнула она ему на ухо, крепко прижавшись щекой к зеленому виску. Тяжелые руки легли на его плечи, не то обнимая, не то просто удерживая на месте. — Я знаю, что они для тебя значат, и постараюсь не держать на них зла за то, что они забирают тебя у меня.

— Какие теплые слова, я совсем не уверен, что заслужил их, особенно сейчас… — тихо ответил Микеланджело, поглаживая женщину по спине. — Разве не ты первая меня покинула?

— Ты прав, но я была молода, и мне было больно видеть, как мечется твое сердце, скованное брачными обетами. Я была готова умереть, чтобы ты был свободен от наших уз, но это ТЫ освободил меня… — гордая женщина, красивая, сильная. Сейчас она не боялась показаться слабой, только не перед ним.

— Но я лишил тебя возможности иметь нормальную семью… — с искренним раскаяньем в голосе возразил черепаха. У гармгонов было не принято иметь несколько партнеров, а очистить омраченный нелюбовью союз могла только смерть. Даже те, кто эмигрировал на другие планеты, очень редко отступали от обычаев своих предков… Майки до сих пор помнил, скольких сил ему стоило отговорить жену от ритуального самоубийства и какой ужас он тогда испытал. Конечно, потом все сложилась как нельзя лучше, но чувство вины тлело в нем до сих пор. — Ты так и не вышла замуж.

— Нет. Но, как и ты, я не хранила верность разрушенному союзу после нашего расставания, — она ухмыльнулась уголком рта и мягко погладила мутанта по щеке. — Я не была одинока, Микеланджело, и познала больше любви, чем любая из моих сестер… И ты ошибаешься, говоря, что у меня нет семьи. Только взгляни на моих дочерей! Каждая из них стоит целого отряда элитных бойцов, а их красота затмевает звезды… Знай же, что у меня никогда не было и не будет мужчины лучше тебя, мой возлюбленный не-муж.

— Ты ведь не просто так мне все это говоришь, верно? — Микеланджело осторожно отвел горячую руку от своего лица и сжал ее ладонь в своих, глядя в глаза. Была у гармгонок и еще одна специфическая особенность, помимо гордого нрава и внушительного роста. — Я слишком стар, чтобы бояться твоих пророчеств, Дорудаба. Неужели за этими дверями меня ждет смерть?

— Я не вижу будущее, Микеланджело, лишь знаю, что это наша с тобой последняя встреча.

Золотые искры в ее глазах медленно угасали, будто скрываясь в глубине радужки, как рыбки коя под толщей воды. Она смотрела на него почти не моргая, будто стараясь запечатлеть в памяти малейшую деталь его облика. Мастер Хамато еще немного полюбовался на гордый профиль и забранные в высокую прическу непокорные локоны, на сильное тело, скрытое струящейся шелковой тканью длинного платья, и медленно поднес ее руку к лицу, прижавшись губами к кончикам пальцев. Женщина шумно вздохнула и, стоило ему выпустить ее кисть, как она тут же прижала ее к груди, склонив голову.

— Уходи, — взяв себя в руки, Дорудаба выпрямилась, надевая свою обычную маску невозмутимости. Только сжатые губы слегка подрагивали. — Уходи сейчас, пока у меня еще есть силы тебя отпустить.

— Спасибо, — Микеланджело улыбнулся ей одними глазами и благодарно склонил голову. — Прощай, душа моя. Не поминай лихом.

Уже переступая порог он услышал тихий смех, столь редкий для его суровой подруги:

— Ну что ты, Микеланджело! О тебе — только хорошее и только матом…

Облегченно расхохотавшись, он натянул поглубже капюшон плаща и ушел не оборачиваясь.

***


Медленно шагая по узким улочкам Грязного квартала, старый Мастер всей кожей чувствовал разлитое в воздухе напряжение, сгущающееся вместе с сумерками. Чужое пристальное внимание оседало на коже липкой пленкой, и ниндзя уже в который раз задумался, какими же надо быть идиотами, чтобы сунуться в такое место в одиночку? Да, они преследовали благородные цели: пытались защитить своего немощного старика-учителя… Только вот все отчего-то забыли, что этот «старик» даже в свои сто двадцать пять мог дать фору десятку местных головорезов и одной репутацией разгонял мелкую шушеру в радиусе пары кварталов. Его ученики подобной ловкостью похвастаться пока не могли, ломая руки, ноги и инвентарь даже на простейших тренировках. Микеланджело помнил, они с братьями такими не были…

Сейчас у него было всего четверо воспитанников: все как на подбор вымахали здоровенными лбами, но никакими особыми качествами похвастаться не могли. Он пытался вырастить из взятых с улицы беспризорников великих воинов и достойных сыновей, чтобы почтить память собственного отца… Но, то ли он сам не обладал талантом преподавателя, то ли мальчишек надо было брать совсем мелких… в итоге получилось, что получилось. Дети слушались его беспрекословно, по-собачьи преданно заглядывали в глаза и были совершенно, АБСОЛЮТНО бездарны.

Алатай был совсем юным медведем, еще не вполне контролирующим собственное тело, но из кожи вон лез, чтобы освоиться с мечом. Ему бы прекрасно подошел нодати (2), но юноша пока даже о сюрикены как-то умудрялся раниться, так что даже после десяти лет тренировок Микеланджело мог доверить ему только дзютте (3). И то — непарный, так как распределять внимание тот не умел совершенно и при работе на две позиции слишком часто оказывался открыт.

Ситка был немногим лучше — ритайлец казался тощим и невысоким, особенно на фоне рослых напарников, и, как и все представители своего вида, имел весьма специфические черты, вкупе с белой кожей делающие его похожим на девицу. Но он хотя бы умел обращать свои недостатки в преимущества, не то в пику учителю, не то, чтобы поддразнить остальных, выбрав себе в качестве основного оружия тессен (4). Спустя буквально пару недель упражнений, Хамато даже одобрил его выбор, но все же не упустил случая подколоть ученика, подарив ему на день рождения женское кимоно. Впрочем, шутка явно вышла не самая остроумная, так как с тех пор этот маленький тролль начал отращивать волосы. Но и тут Микеланджело был вынужден признать правоту ученика, особенно когда тот приноровился прятать в кисточке косы небольшое лезвие. Осталось только пару канзаши (5) приобрести, и у его маскирующихся под танцовщиц дочурок появится серьезная конкуренция в лице новой лже-куноити.

Угрюмый Бомбад был на голову выше Алатая, силен и не имел проблем с реакцией, но совершенно не умел работать в команде. Ему Майки, мысленно помолившись, вручил парные кусаригама (6), чем вызвал новый прилив обожания ученика и жгучую ревность — у остальных. Толстокожий и неразговорчивый, тот прекрасно заботился о своем оружии, при этом ни разу не навредив никому из «своих». Ну, с этим, пожалуй, было еще не все потеряно и через пять-шесть лет тот мог бы стать одним из известных гладиаторов Битвы или пойти на службу к самому Даймио (тот от такого бойца точно не откажется).

Самым проблемным был Ласситер, редкий представитель рода человеческого, которого каким-то боком занесло в Нексус с рабовладельческого корабля трицератонов. Хамато так и нашел его в рабском ошейнике и взломанных кандалах. Беспокойный малец слишком бурно на все реагировал, шарахался даже от других детей (хотя малыши и были как на подбор затравленными и страшненькими, но вели себя вполне дружелюбно), отказывался есть, пока остальные не попробуют еду из той же тарелки и с опаской относился к самому Микеланджело. Окончательно он освоился только несколько лет спустя, когда черепахе надоело подтирать воспитанникам сопли и он занялся тренировками всерьез. Микеланджело в тайне надеялся, что хоть кому-то из учеников достанется оружие его братьев, и Ласси даже почти оправдал его ожидания… Почти, потому что лаконичному и эффективному бо-кену (7) предпочел более перспективный на его взгляд дзё (8). С боевыми лезвиями он, конечно, пока почти не работал, но на тренировке с нагинатой (9) показал себя весьма и весьма способным воином.

Но опять же — это все касалось их только если принимать каждого за отдельную боевую единицу. В командной работе парни были абсолютно бездарны, умудряясь даже приготовление ужина превратить в извращенную баталию. Надежные и талантливые по отдельности, вместе они друг другу только мешали, не желая даже пытаться взаимодействовать с напарниками.

Как они вообще отважились пойти сюда при нынешнем уровне подготовки? В одиночку они слишком слабы и местных головорезов разве что пощекотать смогут, а если будут драться плечом к плечу… то сами друг друга и покалечат, предоставив изголодавшимся по свежатине ублюдкам беспрепятственно себя добить. Ох, ему ведь был нужен один-единственный выходной…

Неужели они не могли оставить своего Мастера в покое хотя бы в его собственный День Рождения?!

Для Микеланджело это был совершенно особенный праздник. Он никогда не отмечал годовщину смерти братьев — элементарно не мог заставить себя сходить к ним на могилы, и поэтому заперся в Нексусе, не желая лишний раз вспоминать о том, что самых близких уже давно нет на этом свете. Нет, вместо этого он отмечал их ОБЩИЙ праздник, будто не он один прожил так неприлично долго. Иногда ему даже чудилось, что они стоят за его спиной, наблюдая за нехитрыми приготовлениями: пицца вместо торта и маленькая фотография напротив вместо гостей. А может, это просто ученики подглядывали…

Несмотря ни на что, он любил этих мальчишек и не мог позволить им так бесславно сгинуть по собственной глупости.

Из-за угла послышался жуткий грохот, а мгновением позже прямо перед ним рухнул помятый Бомбад. Тут же вскочив на ноги, тот грозно зарычал на закутанную в плащ фигуру, но, получив чудодейственную затрещину, заткнулся. На невыразительном лице отразилось искреннее раскаянье, а серая кожа посветлела на пару тонов.

— Мастер! — глухо пробасил тот, покаянно склонив голову под недовольным взглядом черепахи.

— Какого черта вы здесь делаете?! Кому было сказано, из Верхнего города ни ногой! — раздраженно прикрикнул на ученика Микеланджело, уже завернув за угол, и направился в эпицентр разыгравшейся потасовки. Глупые дети опять угодили в нужник с головой — других объяснений происходящему не требовалось.

Возле грязного паба, в окружении полукруга уродливой «группы поддержки» пара верзил сосредоточенно втаптывали в грязь юношеские иллюзии его воспитанников. Новенькое, еще не познавшее первой крови оружие молодых воинов было небрежно свалено в кучу прямо на земле, а чуть поодаль грязная ящерица упоенно гогоча заламывала руки рычащему от бессилия Алатаю. Избитый Ласситер валялся рядом с ним, и было непонятно, жив тот или просто без сознания. Микеланджело скинул капюшон и шагнул на освещенную площадку. Заметив его, четырехрукий атлант, очевидно бывший здесь за главаря, радостно заухмылялся, отшвырнув извивающегося в стальной хватке великана Ситку к ногам мутанта. Бомбад тут же оттащил сотрясающегося в кашле товарища на безопасное место и не отрываясь следил за учителем.

— Хамато! Неужели заходящая звезда Большого мира решила снизойти до простых смертных? — насмешливо прогудел гигант, сверху вниз разглядывая маленького, будто высохшего с возрастом мутанта. Веселое презрение в его взгляде причудливо мешалось с разочарованием.

— Гирк, — скупо кивнул ему Микеланджело и, не обращая ни малейшего внимания на озадаченно оскалившуюся на него ящерицу, быстро осмотрел избитых мальчишек. Оба были живы и даже почти не покалечены. Отпихнув возмущенно вякнувшего гада в сторону, он подождал, пока нетвердо стоящий на ногах Алатай оттащит бесчувственного Ласси к остальным, и лишь после этого вновь обернулся к великану. — Ты уж извини, но не могу сказать, что рад тебя видеть. С каких это пор ты начал избивать детей?

— Детей? — удивленно вскинул брови атлант, окидывая взглядом поверженных юнцов. — Да разве это дети? Я в их возрасте уже наемничал в самой грахжалц кигох* этой Вселенной, а эти даже драться толком не умеют. Да ты сам был младше, когда первую битву выиграл!

— Верно, но все взрослеют по-разному. И я участвовал в честных поединках, где грязный бой считался преступлением, — покачал головой мутант, краем глаза следя за воспитанниками. Ему не нравилось, куда ведет этот разговор.

— Да брось, кажется, это не помешало тебе несколькими годами позже положить меня на лопатки. Ты и сам тогда «грязными» приемчиками не брезговал! — невесело хохотнул верзила, потирая порванное ухо. Мелкий гаденыш едва не снял с него скальп чертовой столовой ложкой.

— Не сравнивай поединок с пьяной дракой, приятель. Или хочешь проверить, не изменился ли вкус моих кулаков? — мило улыбнулся ему Микеланджело, надеясь побыстрее покончить со всем этим и увести воспитанников домой до того, как улицы заполнят толпы жадных до крови и зрелищ уродов.

Но его желаниям не суждено было сбыться. Громада Гирк заметил напряженные взгляды Хамато в сторону побитых мальчишек и до него дошло, почему ядовитый на язык ниндзя вдруг не пытается растянуть их привычный обмен колкостями на подольше.

— Ну что ты… Разве мы куда-то торопимся? Отчего бы старым приятелям не тряхнуть стариной, да? — гигант вальяжно потянулся, не сводя глаз с потенциального противника. — И твоим сосункам будет полезно посмотреть на поражение своего учителя… Если ты проиграешь, я заберу у тебя этих ургхвац* по праву сильного.

— Брось, Гирк, скорее уж трицератонская империя провозгласит себя детьми цветов, чем ты меня хотя бы заденешь, — хмыкнул старик, сбрасывая плащ.

Глядя на замерших напротив друг друга бойцов, собравшиеся зеваки радостно загомонили. Действительно, когда еще выпадет шанс поглазеть на драку «бравого Чемпиона» и главаря Западного сектора?

Ласситер, который и был инициатором поисков в Нижнем городе, похолодел от ужаса. Он вмиг забыл о том, что стоящий к ним спиной старый мутант — их учитель, что тот может голой рукой поймать летящую в него стрелу и что на тренировках с боевым оружием он с легкостью отбивается от всех четверых учеников одновременно даже с завязанными глазами… Нет, сейчас они все видели перед собой не Чемпиона или наставника, а пожилого отца, вставшего на их защиту против непобедимого врага. Он попытался подняться, чтобы схватить лежащее неподалеку оружие, но его остановила тяжелая рука Алатая, о грудь которого он все еще опирался. Медведь бесшумно скалил заляпанные собственной кровью зубы, и юноша вдруг понял, чему Мастер все это время пытался их научить. Сейчас, сбившись в кучу, как какие-то жалкие слепые щенки, они как никогда чувствовали свою слабость… И держались за нее и друг за друга, готовые драться до смерти (а в том, что вмешательство в чужой поединок ничем хорошим не заканчивается им твердили всю сознательную жизнь) и защитить отца, если дела будут совсем плохи.

Мельком посмотрев на подобравшихся учеников, Микеланджело едва заметно улыбнулся. Вот ведь… идиоты малолетние.

— До первой крови или до нокаута? — уточнил Хамато, вновь сосредоточив все внимание на противнике.

— Все так же слишком мягок, чтобы драться по-мужски? А, впрочем, что мне с твоей смерти?.. До первой крови как-то несолидно, а такая развалина как ты из нокаута может сразу на тот свет отойти, — покачал головой атлант. Он еще хотел насладиться собственной победой. — Давай до трех сломанных костей.

— По рукам, — кивнул черепаха, но тут же обеспокоенно уточнил: — Стой, а зубы считаются? А то у тебя их не так много осталось, и те в основном железные.

На откровенную подначку Гирк только гадко осклабился, нарочно демонстрируя щербатую пасть с остро заточенными протезами вместо клыков. Знаком приказав очистить площадку, гигант скинул с себя засаленную рубаху и покрасовался, поигрывая мускулами. Толпа восторженно засвистела, какой-то ушлый тип уже начал принимать ставки. Понаблюдав за «представлением», Микеланджело тоже решил разоблачиться, сняв нижнее кимоно и оставшись лишь в широких хакама. С голым торсом он выглядел куда менее внушительно, чем его противник, будто нарочно выставляя напоказ тяжелый, покрытый зажившими отметинами от чужого оружия панцирь и по-стариковски тощие руки.

— Начинайте, варг* вас побери, пока все не протрезвели! — проорал кто-то из толпы, и это послужило сигналом к началу поединка.

Гомон стих, но противники не спешили нападать, кружа по импровизированной арене и выжидая. Это только неопытные юнцы и воинственные пьяницы бросаются в бой очертя голову и долго возят друг друга по земле на радость публике… Сегодня же на заплеванной мостовой перед богом забытым пабом сошлись матерые воины. Они могли несколько минут просто изучать противника, обмениваясь одиночными выпадами, чтобы потом бросится друг на друга и решить все парой мощных ударов. Толпа недовольно гудела, но торопить или комментировать пока никто не решался — самоубийц не было.

Атлант не выдержал первым. Как только воздух начал хрустеть на губах от сдерживаемого напряжения, он с ревом ринулся на противника. Несмотря на свои габариты, Громада был не только силен, но и действительно быстр, а за годы, прошедшие со дня их последней стычки, успел здорово поднатореть в боевом искусстве.

Он помнил Хамато в самом расцвете — сильный, заматеревший воин был частым гостем Нижнего города и периодически развлекал себя кабацкими драками. Мардук* был быстр и доводил до белого каления своим поганым языком, но даже в грязной драке ему равных не было. Теперь же… Смотреть на постаревшего мутанта было до боли обидно, так сильно тот сдал. Сегодня, встретив этих нелепых щенков, он не убил их сразу только из уважения к их Мастеру. Но увидев во что превратился его соперник, Гирк не мог сдержать злобы и отвращения. Воистину век землян слишком короток, и лучше бы черепаха погиб в бою много лет назад, чем… так.

Все это пронеслось у него в голове, пока он отводил кулак для удара, когда стоявший напротив старик вскинул руку и мягко отклонился в сторону. Верзила опомнился уже на земле, а поваливший его мордой в пыль черепаха стоял над ним, взяв рабочую руку на болевой. С трудом обернувшись через плечо, Гирк встретился с ниндзя глазами и заорал раньше, чем хрустнули его кости.

— Раз, — сказал тот, выпуская искалеченную руку, и дал подняться противнику. Микеланджело не улыбался, а в его расслабленной позе теперь отчетливо читалась угроза. — Ну что, старина, готов продолжать? Или разойдемся полюбовно?

Громада сплюнул кислую слюну и расхохотался. Сломанное запястье простреливало болью при каждом движении, но в глазах загорелся азарт.

— А ты не растерял хватку, черепаха, — Гирк наскоро перетянул сломанную руку обрывком собственной рубахи и, убрав ее за спину, снова принял боевую стойку. — Продолжим.

О да, он был быстр, но старик оказался проворнее. Главарь ошибся в оценке противника и поплатился за это, открыв счет… Но не испытывал по этому поводу ничего, кроме удовлетворения. Мастера не стоит судить по его ученикам — он действительно стар, а чтобы совладать с норовистыми парнями нужна не только сила. Микеланджело всегда был мягок, даже в драке с местными отбросами никогда не добивал поверженного врага, что уж говорить про укрощение несносных подростков, заменивших старику сыновей. О «проклятье» Хамато не слышал только ленивый — у зеленого ловеласа были одни дочери, причем не важно, родные или приемные. Видимо, он хотел вырастить себе достойных преемников, и то бездари достались…

В этот раз кружение по «арене» прервал Микеланджело, проведя ложную атаку по ногам и, в последний момент изменив угол удара, пинком пробил защиту корпуса. В своей технике боя "Громада" сочетал элементы борьбы и бокса, грамотно используя преимущество в массе и, кхм, количестве конечностей. Майки был хорошо знаком с таким типом бойцов... С одним из них он вырос под одной крышей. Рафаэль был настоящим воином и все время совершенствовался, как и Леонардо, но если старший оттачивал технику ниндзя и фехтование, то его брат брал все лучшее от смешанных единоборств. Хотя бокс был ему все же ближе. Майки сделал ставку на хитрость, так как для того, чтобы идти против такого противника в лобовую нужно было быть либо таким же верзилой, либо накуренным. Маневр сработал, но сейчас Гирк уже не недооценивал старого мутанта и был готов к неожиданному удару: болезненно взрыкнув, он успел перехватить нападавшего за стопу. Сломать лодыжку не получилось — ниндзя оттолкнулся опорной ногой от земли, едва почувствовав стальную хватку чужих пальцев, и когда верзила прокрутил ее против часовой, перевернулся в воздухе, удачно отработав пинок в подбородок. Они отпрянули друг от друга одновременно, приземлившись по разные стороны площадки.

Сплюнув кровавую слюну вместе с осколком зуба, Главарь снова рассмеялся, на этот раз абсолютно искренне.

— Напомни еще раз, что ты там про зубы говорил? — незаметно переведя дух, съехидничал мутант.

— У меня их не так много, чтобы сходу выбить настоящий, поэтому засчитаем за кость. Итого — два в твою пользу, — гомон толпы из восторженного уже давно стал недовольным, а оскорбления в адрес сдающего позиции «фаворита» вот-вот готовы были перейти черту, отделявшую их от понятия «смертельных». Впрочем, поглощенным азартом схватки ветеранам было все равно. — Продолжим?

— И почему мне кажется, что тебе нравится получать от меня тумаки? — хмыкнул Хамато, отступая ближе к краю площадки. Это было его ошибкой.

Привычные к совсем другим зрелищам аборигены не понимали «танцев» двух мастеров, требуя если и не вернуть сгоревшие на ставках деньги, то хотя бы начать нормально драться. Один из таких недовольных подобрал из кучи трофейного оружия горсть сюррикенов и даже не метнул, а просто бросил их в зеленого выскочку. Микеланджело не почувствовал злого намеренья (судя по всему, тот, кто бросил в него оружие был пьян настолько, что в принципе не воспринимался его чутьем, как что-то разумное) и заметил летящие в него звезды слишком поздно, не успев среагировать. Одна воткнулась в панцирь, две вообще попали плашмя, скользнув по штанине, но та, что достигла цели, глубоко процарапала ему предплечье. Недовольно поморщившись, Хамато хотел последовать примеру Гирка и просто перевязать рану обрывком собственного кимоно, но наклонившись, не смог удержаться на ногах. Голова закружилась, и ниндзя неловко осел на землю…

Ситка закричал и, вывернувшись ужом из хватки Бомбада, упал на колени перед учителем.

— Нетнетнетнет… — сбивчиво шептал тот, лихорадочно вытряхивая на землю рядом с Мастером все содержимое потайных карманов.

— Что произошло? — нахмурился Гирк, присаживаясь рядом с перепуганным мальчишкой и отвесил тому слабую затрещину, чтобы тот пришел в себя и не смел игнорировать старших. Как ни странно, это подействовало.

Мальчишка сразу перестал задыхаться, а во взгляде появилась осмысленность.

— Кто-то из толпы бросил в учителя отравленные звезды, — зло бросил юноша, перебирая разбросанные по земле мешочки и испуганно пригнулся, когда сидящий рядом великан яростно взревел.

— Кто посмел?! — услышав слова щенка, тот не пытался сдержать ярость, но почуявшие неладное зрители исчезли в лабиринте темнеющих улочек раньше, чем их настиг его гнев.

Микеланджело тем временем силился осознать произошедшее. Как глупо получилось… Он узнал подаренные ученику «звезды» и надеялся, что если он все же умрет из-за экспериментов Ситки с ядами, то собственные товарищи его не убьют. Мальчишка тем временем что-то лихорадочно смешивал прямо в ладони, не обращая на неслышно подошедших ребят внимание — ему было не до того.

Рука онемела уже до самого плеча, и он чувствовал, что совсем скоро яд доберется и до сердца. В глазах помутилось, а сидеть вдруг стало нестерпимо тяжело.

Микеланджело не боялся смерти. Можно даже сказать, что он ждал ее, как ждут встречи со старой подругой — его братья давно уже умерли, и он был уверен, что скоро придет и его черед. Может, поэтому он всегда так торопился жить?

— Мастер! — в голосе ученика звучало такое отчаянье, что Микеланджело невольно вспомнил время, когда погиб его брат. После смерти Рафаэля… Лео звучал так же. В первый вечер, когда они принесли тело домой никто еще толком не осознавал произошедшее, но потом… Микеланджело даже не надо было особо стараться, чтобы оставаться незамеченным — Леонардо был в таком состоянии, что и десяток футов бы просто проигнорировал, не встань они у него на пути. Он никогда не забудет, как их всегда сдержанный Лидер бросался на стены и орал, срывая голос, доламывая остатки какого-то заброшенного тоннеля. Микеланджело никогда ни словом ни жестом не давал брату понять, что знает… Он бы не простил.

И теперь слышать знакомые нотки в голосе ученика было страшно.

— Заткнись, идиотина! Я слишком стар, чтобы за меня переживать, — Микеланджело удалось выдавить почти искреннюю улыбку. С перекошенным из-за парализующего яда лицом вряд ли кто-то заметит разницу. — Не смей себя винить, ясно? Если я сегодня умру, то официально заявляю — это было спланированное самоубийство! Я все это время был неизлечимо болен… Все последние сто двадцать пять лет… А ты чего ржешь, Громада?! Не мешай толкать прочувствованную речь — весь настрой сбиваешь!

Гирк невесело усмехнулся, уж он-то прекрасно понимал, чего добивался умирающий воин. А вот того, что черепаха заявил следом, по-настоящему его удивило:

— Ты… Да ты, князек местного розлива… Поскольку меня ранил кто-то из местной шушеры, ты, как честный марзат* обязан закончить мое дело. Все же когда-то мы были почти друзьями, — требовательно сжал его руку черепаха, говоря все тише и тише. — Ты выучишь моих учеников всему, что знаешь сам, будешь заботится о них, как о своих собственных, пока не придет конец твоим умениям, и лишь тогда сможешь их спровадить из своего дома. Заклинаю тебя, Гирк…

— Не спеши на тот свет, Хамато! — Главарь раздраженно выругался, ударяя кулаком по земле. Его народ верил, что клятва, данная умирающему, обязана быть исполнена во что бы то ни стало. — Эти ургхвац* никому кроме тебя не нужны!

— Ты сам… сделал их ставкой в нашем поединке… Теперь отдувайся!

Договорить ему не дали, заткнув поток мысли флягой с размешанным в ней противоядием. У Ситки дрожали губы, а в глазах крупными каплями стояли слезы, но выпачканные травами руки крепко поддерживали его голову, настойчиво вливая в рот вяжущую горечь. Микеланджело закашлялся, чувствуя, как отступает онемение. Взгляд прояснился, но увиденное его ничуть не успокоило.

— Ты чего в воду подмешал, гений от медицины? — истерически хихикнул тот, созерцая криво улыбающегося ему из-за спины приятеля Рафаэля. Брат только закатил глаза и подошел ближе, протягивая руку. — Нет, ребят, давайте дальше без меня…

Комок, вставший в горле еще после первых капель спасительной отравы, сглотнуть не получалось, и буквально через минуту стало трудно дышать. Какая ирония, спастись от яда, но умереть от противоядия? Кто же знал, что у землянина аллергия на лунную полынь?..

Грозных матов Гирка и сдавленного поскуливания учеников он уже не слышал.

***


— Майки!

— Здорово, Раф! Давно не виделись… — ниндзя с удовольствием посмотрел на свои непривычно молодые руки и широко улыбнулся вышедшим навстречу братьям. Тоже — совсем юным. — Лео, Донни! А умирать не так уж страшно, оказывается…


Примечания:
*-мат
1) 3,28 фута=1 метр
2) Нодати - японский термин, относящийся к большому японскому мечу. Некоторые, однако, придерживаются мнения, что нодати является близким синонимом одати и означает очень большой тати.
3)Дзютте — колющее оружие с клинком круглого или многогранного сечения. Крюк у рукояти предназначен для перехвата оружия противника
4)Тессен — боевой веер, при раскрывании которого обнажались отравленные спицы. Иногда веер скрывал миниатюрный арбалет
5)Канзаши (а иногда говорят «камисаши») – это собирательное название традиционных японских шпилек для волос. Были Канзаши и средством самообороны для японских женщин, которые в любой момент могли защитить себя от обидчика, не прибегая к необходимости носить специальное оружие.
6)Кусарикама— японское холодное оружие. Появилось в период Муромати. Кусаригама состоит из серпа кама, к которому с помощью цепи (кусари) крепится ударный груз (фундо)
7)Бо-кен - боевой посох, который имеет длину по вытянутую руку стоящего человека, дзё - по уровень глаз.
8 )Дзё служит основой целого семейства вооружений как то: 9)нагинаты, да-дао шу, семейство алебард до.
Выпрями спину.
Аватара пользователя
Sfinks
ниндзя
Сообщения: 176
Зарегистрирован: Пн 20 июн 2011 10:10
Благодарил (а): 241 раз
Поблагодарили: 191 раз

Ангел-хранитель семьи Хамато

Сообщение Sfinks »

Эпилог

— Ну что, ребят, по моему неплохо получилось, а? — развалившись на мягко скрипнувшем диване, спросил Раф. Сейчас, просто сидя рядом с братьями и лениво споря обо всем на свете, его наконец-то отпустило. Он и не подозревал, в каком напряжении находился все эти годы.

— Да, мы прожили хорошие жизни. Если бы еще Раф так не затупил… Ай! — Майки явно отвык от теплых братских подзатыльников и не успел вовремя увернуться. Или не захотел.

— Захлопнись, Майки! Ты говоришь так, будто это я виноват! — раздраженно буркнул Рафаэль, вгрызаясь в свой кусок пиццы. Он так давно не мог почувствовать вкус пищи, что теперь никак не мог наесться. Если Микеланджело его и подкалывал, то довольно скоро перестал, обидевшись на отсутствие реакции со стороны «черепахо-хомячка».

— Успокойтесь оба! Боже, вы двое можете вести себя достойно хотя бы в посмертии? — Леонардо устало потер виски, уже в который раз пытаясь призвать братьев к порядку.

— Да ладно тебе, Лео. Не будь занудой! Как будто Рай это то место, где важны приличия. Отпусти себя, брат: ходи голым, ешь руками, писай в душе! Мы примем тебя любым!

— То, что ты на старости лет позволял себе и не такое еще не дает тебе право… — начал было Лео, но тут же осекся, встретившись взглядом с Микеланджело.

— Ты что, меня не любишь? — черепашка скорчил печальную мордашку, преданно заглядывая в глаза старшего брата. Лео не выдержал и мягко потрепал его по макушке — он не мог долго злиться ни на кого из них. Ну, может, кроме Рафа. Ниндзя мгновенно просиял, вывернулся из-под шершавой ладони и подытожил: — Вот и не бзди мне тут!

— Ну так что, парни, за десять лет уже все отдохнули? — переспросил Донателло.

— Ага, — ответил за всех Рафаэль. Он за свою почетную посмертную сотню так «наотдыхался», что мало не покажется. Еще живым завидовать начнешь, мда.

— Тогда повторим?

— Погнали!

***

Пакет возле мусорных баков деловито зашуршал, и из-под него выбралась большая нахохлившаяся крыса. Внимательно осмотревшись, не притаилась ли где голодная кошка, зверек быстро успокоился и принялся приводить в порядок слегка свалявшуюся шерстку. Но что-то отвлекло его от важного занятия. Он вытянулся столбиком и принюхался, затем подбежал к самому выходу из переулка, притаившись за раскисшей картонной коробкой, и из любопытства выглянул на проезжую часть.

Тем временем светофор на перекрестке хитро подмигнул и загорелся зеленым. Крыса стала свидетелем странного происшествия: мальчик нес по улице банку с четырьмя маленькими черепашками, а слепой переходил дорогу…




Примечание:
Спасибо всем, кто читал и переживал историю вместе с героями!
Любите жизнь)
Выпрями спину.
Ответить