Глава 9. Пытка
— Вам не достать «Призыв мертвых» — прорычала старуха,— вы умрете!
Черепашки не успели вымолвить и слова, как стали рушиться стены, взрываться полы. Из всех щелей, дыр, проломов стали вылазить десятки, сотни трупов, которые навалились на них, подмяли под себя, скрутили, связали толстыми веревками и поволокли в глубокое подземелье.
— Вам не достать «Книги мертвых»,— слышали друзья вопли старухи.— Вы умрете!..
Избитых и скрученных черепашек проволокли жуткими коридорами знакомого уже подземелья, где из камер раздавались стоны измученных жертв, впихнули в камеру пыток.
За столом на высоких готических стульях восседали три мертвеца, облаченные в черные мантии. Квадратные черные шапочки красовались на их безобразных головах, кисточки того же цвета болтались у них перед лицом. Четвертый мертвец стоял возле стола. На нем до самого пояса был накинут красный балахон с капюшоном, на котором оставались только прорези для глаз. Пустые глазницы виднелись за ними. Это был палач. Но самым страшным было то, что они увидели девушку со связанными за спиной руками, которая на коленях стояла перед столом.
— Эйприл! — воскликнул Леонардо. Но это была не Эйприл, а Мария. Черепашек подтолкнули и швырнули на деревянный пол рядом с нею. Судья спросил у Марии, не она ли прочитала страшное заклинание из книги « Призыв мертвых», чем вызвала пробуждение усопших от сна, внесла беспокойство в их безмятежное существование, разбередила их души. Та ответила, что ничего этого она сделать не могла, потому что никогда не видела названную книгу.
— А, вы? — спросил судья у черепашек.
— Мы тоже не могли прочитать заклинание,— ответил за друзей Микеланджело,— мы сюда попали по чистой случайности. Нашего друга Леонардо уговорил поехать на уик-энд в этот замок пьяница Мики. А книгу прочитал профессор Кронк, который жил в замке незадолго до нашего приезда. Он записал заклинание на магнитофон. Мы же всего только по чистой случайности включили запись.
Судья спросил, настаивают ли они на том, что не виновны. Черепашки и Мария утвердительно кивнули. Тогда судья сказал печально:
— Улики против вас важные, обвинение представляется основательным. Если вы не сознаетесь, вам придется претерпеть пытку.
— Не трогайте Марию, не трогайте девушку! — вскричал Донателло.
— Молчи,— прошептала ему Мария,— вы не сможете вынести тех мук, которые может претерпеть женщина! — и, увидев, что друзья побледнели, боясь за нее, добавила.— У меня есть сила и ненависть.
— Не трогайте девушку,— сказал Леонардо.
— Возьмите меня вместо них! — крикнула Мария.
Судья, не обращая внимания на их спор, спросил у палача, принес ли он все орудия пытки, чтобы узнать истину.
— Все готово,— ответил палач. Судьи посоветовались и решили, что для раскрытия правды, надо начать с Марии.
— Ибо,— сказал один из них,— благородные герои, которых корчат из себя эти черепахи, не смогут смотреть на страдания девушки и сознаются в преступлении ради ее избавления.
— Посади девушку, — сказал судья палачу,— и вложи руки и ноги ее в тиски.
Палач повиновался.
— Не надо, не надо,— взмолился Рафаэль.— Возьмите меня вместо нее. Раздробите мне кости рук и ног, но отпустите девушку!
— Успокойся,— снова произнесла Мария.— Меня не покинули сила и ненависть.
Черепашки побледнели и смолкли, дрожа от возмущения. Тиски состояли из маленьких деревянных палочек, которые вкладывались между пальцев, и были так хитроумно соединены веревочками, что палач мог по требованию судей сдавить разом все пальцы, сорвать мясо с косточек и раздробить их или же причинить жертве лишь слабую боль. Он вложил руки и ноги Марии в тиски.
— Дави! — сказал судья.
Он сдавил очень сильно. Тогда, обратившись к Марии, судья сказал:
— Признаешься ли ты, что прочитала заклинание?
— Нет,— застонала она.
— Дави сильней! — приказал судья. Черепашки, желая прийти девушке на помощь, старались разорвать веревки, освободить свои руки и ноги.— Не надо, не давите, господа судьи,— просил Микеланджело.— Это косточки женщины, нежные и хрупкие. Птица может сломать их своим клювом. Не давите! Господин палач, я говорю не с вами, потому что вы ведь обязаны выполнять приказы судей. Но сжальтесь, не давите!
— Нет, я не читала,— проговорила Мария. Черепашки умолкли, но увидев, что палач все
сильней и сильней закручивает тиски, они снова не выдержали.
— Сжальтесь, сжальтесь, господа судьи! Вы раздавите ей пальцы. Она не сможет ходить! Помилуйте, господа судьи!
— Признаешься? — спросил судья у Марии.
— Нет! — вскричала она.
Кости ее трещали и кровь капала с ног на землю. На все это смотрели черепашки, дрожа от муки и гнева. Говорили:
— Женские кости, господа судьи! Не ломайте их!
— Нет,— стонала Мария и голос ее был тих, словно голос призрака.
А черепашки дрожали и кричали:
— Что же это, господа судьи, ведь кровь льется из рук и ног! Переломали кости молодой девушке!
— Признайтесь за нее,— обратился судья к черепашкам.
Те потупили глаза и молчали. Никто из них не мог признаться в том, чего они не совершали.
— Да, эта женщина одарена твердостью мужчины,— сказал судья.— Надо испытать этих господ. Они как братья, насколько я знаю, и каждому будет невыносимо смотреть на мучения одного из них.
Мария ничего не слышала, ибо от невероятной боли потеряла сознание. При помощи уксуса ее привели в себя.
— Этого! — палач ткнул пальцем в Леонардо. По приказанию судьи к рукам Лео привязали веревки, перекинутые через блок, ввинченный в потолок. Палач начал вздергивать, встряхивать, подбрасывать вверх и кидать вниз обвиняемого. Девять раз проделал он это между тем как к обеим ногам Леонардо было привязано по гире в двадцать пять фунтов каждая. При девятой встряске ниндзя понял, что скоро ему не хватит силы мышц и кости начнут выходить из суставов.
— Сознайся, — сказал судья.
— Нет,— ответил Леонардо.
Палач еще раз поднял и сбросил Лео. Кости ног стали вытягиваться из суставов, но он не закричал.
— Отпустите его, отпустите! Возьмите нас вместо него! — кричали черепашки.
— Вы смеетесь над судьями? — спросил один из старшин.
— До смеха ли нам,— отвечали черепашки,— это вам показалось, честное слово.
Затем они увидели, как палач, по приказу судьи, раздул в жаровне уголь, а его подручный принес две свечи.
— Уберите уголья, господа судьи, пожалейте нашего друга, уберите уголья! — молили черепашки.
— Нет! — отчаянно крикнул Леонардо, увидев что начинает ослабевать.
Леонардо в отчаянии посмотрел на талисман, который подарила ему девушка.
— Вот видишь,— повернулся он в ее сторону,— и твой подарок не помогает.
И тут он успел заметить искру непонимания в глазах девушки. «Стоп! — подумал он,— а Мария ли это?»- И снова вгляделся в ее глаза. В самой глубине их он увидел что-то прозрачное и холодное, как лед. Что-то знакомое навеял ему этот взгляд. « Ведьма >, — обожгла его страшная догадка.
— Ведьма! — во весь голос закричал он, обращаясь к своим друзьям,— это все жуткий театр. Над нами смеются, над нами издеваются!
Мария закрыла лицо руками. И вдруг страшно закричала, одернув их от лица. Это было страшное зрелище. Черепашки увидели лицо Марии, но оно было другим, таким, будто девушка месяц пролежала в гробу и успела изрядно разложиться. Ее голова самопроизвольно моталась на шее, пальцы рук с длинными ногтями вздрагивали и судорожно сжимались. Кожа была мертвенно-синей.
— Ты прав, мой дорогой, ты прав! — дико визжала мертвая тварь.
И тут черепашки увидели, что это совсем не Мария, а старуха-ведьма.