Работа награждается "Золотым панцирем" за победу в номинациях "Лучшая драма. Зима 2013-2014", "Лучший драббл. Зима 2013-2014", "Лучшая работа. Зима 2013-2014", "Лучшая драма. Итог 2014"
Рецензии критиков: пока нет
Сметая все на своем пути, футы хлынули на нас бесконечной непроглядной лавиной. Но сейчас поток отступил, оставив после себя только дымящиеся руины и горы трупов своих же поверженных солдат. И где-то среди них мои братья...
Рафаэль, Донателло, Микеланджело...
Они погибли, остановив черную орду смерти. Их больше нет. Я не верю, не могу поверить. С трудом поднимаю голову: присматриваюсь к недвижимым телам, прислушиваюсь к тишине, все еще надеясь.
Братья считали меня лидером, они верили мне, даже тогда не усомнились во мне. А я погубил их.
Я сомневался. Мы не могли покинуть поле боя, это позор для любого воина, но наши силы были не равны. Тогда Рафаэль, видимо, почувствовав мою внутреннюю борьбу, положил мне руку на плечо, улыбнулся, уже в последний раз, и сказал: "Не бойся, брат, прорвемся." А Микеланджело... Он тоже что-то сказал, но я не расслышал, думал, переспрошу потом... Донателло бросил на меня серьезный сосредоточенный взгляд, как будто поддерживая мою решительность. Мы должны были дать этот бой.
Какой из меня лидер, раз я не смог оценить угрозу до конца, не смог отговорить братьев...
Я был плохим братом, раз не уберег вас, не спас...
Увел бы от наступающих солдат, от неминуемой гибели... Вы бы посчитали это трусостью. Ваш лидер испугался каких-то футов, сбежал! Но вы, братья, сейчас были бы живы! Я бы спас вас! Причем тут позор? Ради вас я готов не только на это, на любые жертвы. Все отдал бы за то, чтобы сейчас увидеть вас живыми...
Мне пришлось бы уйти, расстаться с вами, моими дорогими и любимыми братьями. Поселился бы где-нибудь в монастыре в Японии: молился и медитировал в уединении, преподавал боевые искусства маленьким ученикам и радовался бы, что где-то там за океаном в далеком Нью-Йорке живут мои братья, которых я когда-то спас.
Братья, братья... За что? Лучше бы я умер вместе с вами.
Что это? Насмешка судьбы? Или изощренная месть Шредера - бросить меня здесь еще живого умирать от тоски и угрызений совести? Хотя, что он знает об этом чувстве? Только то, что оно у меня есть.
Катаны сломаны. Но у меня нет сил даже на то, чтобы поднять обломок клинка и прервать эту затянувшуюся пытку. Остается только ждать...