Эта работа награждена "Золотым панцирем" в победе в номинациях "Лучшая драма" Итог 2011 года.
Рецензии критиков: Есть
Название: Кто-то вечный.
Автор: Leopold
Бета: Word, но он плохая бета. Я ищу свою одну-родную-любимую, но не находится.
Фэндом: TMNT
Рейтинг: PG-15 (R)
Жанр: POV Angel, Drama, Songfic, AU
Состояние: Закончен.
Размер: Min.
Дискламер: Отказываюсь от прав на канонных персонажей TMNT. За песню отдельное спасибо группе Flёur.
Описание: Тема сложных отношений юной Ангел с одним из гениальнейших умов планеты Земля.
Предупреждение: Легкое AU, заключается в том, что Ангел двадцать один год, а Донателло двадцать пять. Намеки на однополые отношения.
От автора: Писался фанф быстро, слишком поспешно, но в наплыве внезапного вдохновения. Все было так спонтанно, что я чувствую себя графоманом. И вообще, Дон здесь возведен почти в ранг Б_га, завидуйте, смертные. А еще я не умею правильно оформлять сонгфики, ага, каюсь.
Flёur – Когда ты грустишь.
«Когда ты грустишь - мне хочется петь,
И так вот всегда.
Упреком ли словом захочешь задеть –
Так я не горда»
Мне нравится проводить время в твоей компании. Ты такой сосредоточенный, внешне совершенно апатичный, даже взъерошенный чуть-чуть. Мне нравится наблюдать за тобой, за тем, как в полной тишине ты что-то снова создаешь, поглощенный этим увлекательным процессом. Я даже, бывает, засыпаю на кресле, под размеренное тарахтение множества твоих приборов и никогда мне не спится лучше, чем с тобою рядом. Но ты ведь этого не замечаешь, так сильно увлеченный работой. Если что-то не получается, ты впадаешь в молчаливое уныние, тихо страдаешь и мечешься, будто бы раненный зверь в клетке. Подолгу бродишь по лаборатории, весь дерганный, сплошной комок нервов, в процессе решения очередной «головоломки». И выглядишь ты так забавно, что я не могу отказать себе в желании подразнить тебя. Просить прощения за свой дурной характер нет смысла. В итоге ты срываешься на крик, просишь не мешать и выметаться вон.
И тогда все внутри меня замирает, такого властного тебя я вижу не так уж часто, чтобы упустить момент. А потому я лишь присаживаюсь на твое большое мягкое кресло, подтянув ноги к себе, и внутренне тихо трепещу, сидя тихо-тихо, пока вновь не засну.
«Ты хмуришься вечно, а я так беспечна,
Не быть нам вдвоем.
Мы разные песни поём - ты о вечном,
А я о земном»
О, если бы ты знал, какое восхищение ты у меня вызываешь! Весь в себе, гениальный ум всего человечества, а ведь как не парадоксально, ты даже и человеком-то не являешься. Я так люблю быть просто рядом. Каюсь, всегда была падка на умных мужчин. Но разве в наше время таких сыщешь?
Я продолжаю просиживать ночи в твоей святая святых. Смотрю, как сосредоточенно ты хмуришься, как прикладываешь палец к губам и в задумчивости потираешь верхнюю губу, пока очередная идея не посетит твою голову. То, что делаешь ты – бесценно. Все твои мысли опережают мыслимое, ты будущее, ты что-то вечное.
А я все-таки ухожу. Ухожу ради развлечений, ради пьянок с друзьями, ради того, чтобы вечером проснуться невесть в чьем доме, впитывая в себя спертый, прокуренный дешевой травкой, воздух. Чувствую, как от меня невообразимо разит алкоголем и понимаю, что если не прекращу, то потом будет только хуже. Но не смотря на пороки моей бурной молодости, я каждую ночь все равно возвращаюсь к тебе, только для того, чтобы услышать рядовое: «Привет Ангел. Как дела?». Тебе же не интересно чем я занимаюсь и каковы мои дела, ты просто отдаешь дань нормам приличия. Но мне и так все ясно, без всех этих нелепых прелюдий. Я отлично понимаю, что ближе, чем это, между нами ничего не будет. Ты смотришь в будущее, ты законченный, ничему не верящий скептик, считающий, что просто так жить не интересно. Я же живу сегодняшним днем, желаю наслаждаться, шуметь и получать удовольствие. Мне ничего от тебя не светит, ведь ты закрутил вечный роман с наукой. Но это мне совсем не мешает.
«Ты ночью сидишь при свете луны
Над книгой своей.
Страницы алы а знаки черны,
И ты всё черней»
Часы зловеще пробили полночь, я вжимаюсь в кресло, кутаясь в темно-фиолетовый плед. Твой плед, который ты мне так услужливо одолжил, отлично зная, что уйду я отсюда лишь под утро, когда ты снова заснешь за столом, а на щеке у тебя потом отпечатается след какой-нибудь гаечки. Это так постоянно, так свойственно тебе, что кажется, нет времени в этой твоей мрачной и холодной лаборатории, в которой вечно что-нибудь глухо гудит. И только неспешное тиканье часов на стене дает мне право в этом усомниться.
Закрыв глаза и отдавая свое тело во власть креслу, я почти тут же растворяюсь в звуках. Шелест твоего идеально-белого халата, негромкий топот, едва слышное дыхание и твои многочисленные охи-вздохи. Мне так уютно не бывает даже дома.
Спустя время ты достаешь одну из своих многочисленных книг, шелестишь страницами и читаешь. С такой страстью, так жадно впитываешь в себя знания и информацию, что аж до скрипа зубов завидно становится. И в глазах у тебя тот блеск, что обычно у маньяков, перед совокуплением с жертвой, которую после предстоит растерзать и убить. Каждая книга и в самом деле твоя жертва, которой ты зачитываешься от корки до корки.
Я завидую. Я даже ревную. Я хочу быть этой книгой в твоих руках, хочу томно шелестеть страницами и купаться в твоем внимании.
Я не оставляю надежды с тобой сблизиться, приглашаю походить по улицам, подышать воздухом, посмотреть на мир вокруг. Но раз за разом меня ожидает отказ, свидетельствующий о том, что я тебя совершенно не интересую.
«Сползаются тени из дальних углов
К твоей голове,
А я ухожу на запах костров
По мягкой траве»
Ближе к утру, часикам эдак к пяти, я вижу, что ты начинаешь уставать, сдаешь позиции. Вижу, что устало трешь пальцами глаза, совсем как маленький, ей-богу. Вижу, как жадно ты глотаешь уже третью кружку крепкого кофе, весь в своих думах, обреченный искать. Я пытаюсь шутить, но ты на меня едва ли реагируешь, отмахиваешься как от назойливой мухи. Но это ведь нисколько не мешает моему энтузиазму проявляться дальше. Однако я, несомненно, замолкаю, отлично видя, что ты устал, что ты себя не жалеешь.
Встаю с кресла и начинаю наигранно бродить по лаборатории, кутаясь в теплый плед, шлепая босыми пятками по холодной каменной кладке. Мне скоро пора будет уходить, а ты еще не спишь и это не дело. Включая в себе лисицу, ту, что так любят в фольклорных сказках, я хитростью заманиваю тебя на то самое кресло, шепчу всякий бред о своей жизни наверху, о том, что сенсей за него беспокоится. Ты лишь сухо киваешь головой, отвечаешь мне вяло, с неохотой, но мне этого вполне достаточно. А потом ты отключаешься, после чего я кутаю тебя все в тот же фиолетовый плед. Аккуратно, втихаря, с видом заядлого шкоды, целую тебя в щеку, в губы нельзя, наука заревнует.
Я обуваюсь и ухожу, снова выбираясь из подземного царства на поверхность. Вдыхаю сладостный запах утреннего Нью-Йорка, отчасти жалея, что ты никогда не идешь со мной. Но некогда об этом думать, меня ведь уже ждут. Друзья, с которыми я потащусь в бар, а когда станет темнеть, начнем радоваться и запивать это все спиртным, начнем флиртовать с представителями обоих полов, а затем я снова проснусь у кого-то дома, рядом с друзьями и прочими, малознакомыми мне субъектами.
«А ночь так свежа, и пахнет сирень,
Гудят провода.
Останешься ты стеречь свою тень,
Один, как всегда»
Мне так хорошо, так весело, так прекрасно. Тело подхвачено волной эйфории, вокруг темно, громкая музыка, много людей. Все так тесно жмутся, кто-то откровенно зажимается у стенки, а кто-то под влиянием веществ занимается сексом в грязном туалете.
Я танцую и мне хорошо, мне чудесно. Со мной флиртуют молодые люди, я флиртую в ответ. И все это так легко, так откровенно, что даже не верится, что бывает иначе. С одним из незнакомцев мы начали сближаться все теснее, язык тела обо всем говорил, а имена нам были не нужны. Ведь все мы знаем, для чего здесь собрались. Голоса, вокруг так громко и шумно, отчего я впадаю в некое подобие странного транса. Опомниться не успела, как поняла, что была втянута в страстный и глубокий поцелуй, а мне все так же великолепно и я всячески это демонстрирую. Представляю тебя, выпитый алкоголь мне всячески помогает. Все теснее, все жарче и жарче. Это потрясающе. А потом случается то, о чем все мы знаем. Продолжаю фантазировать, что передо мной именно ты, ты и я, нам очень хорошо вместе, у нас полная нирвана.
Сегодня я не спущусь вниз. Я останусь с этим человеком, продолжая предаваться необычным грезам, надеясь, что это не кончится никогда.
А потом я тешу себя мыслью, что ты придешь. Найдешь меня, как это бывает в фильмах, и заберешь. Усадишь на кресло, закутаешь в плед, а потом скажешь, чтобы я больше не уходила, ведь тебе без меня плохо работается. Но ничего не происходит и я просто засыпаю, продолжая мечтать во сне.
«Ты писем не будешь писать и стихов
Про ревность и грусть,
Не станешь моих дожидаться шагов,
И я не вернусь»
Я больше не спускаюсь к вам. Больше не спускаюсь к тебе. Перестаю тешить себя надеждами, отдаюсь во власть сурового реализма, в эти жесткие объятия правды.
Ты не придешь ко мне. Никогда. И не пришел, ни разу с того самого последнего раза, хотя легко мог спросить у моего малахольного дяди, где именно я проживаю. Ты не только очень умен, ты еще и отличный ниндзя, ты не можешь не знать, где я сейчас нахожусь.
Снова вливаюсь в привычное жизненное русло, перестаю совершать эти загулы, глушащие мое открытое отчаяние.
Один из твоих братцев приходил ко мне. Говорил что-то про твое состояние, что-то про плохой сон, что-то про походку живого мертвеца. Но ты продолжаешь там сидеть, не так ли? Безвыходно, потому что у вас с наукой вечный роман. Я киваю, я все понимаю, но ничего не делаю, затягиваясь в сети равнодушия.
Я ведь знаю, ты ко мне никогда не придешь, знаю, что ты предан своему делу. Знаю, что ваши с наукой дети, изобретения, есть твое продолжение, твой путь в вечность. Ты тот самый, кто-то вечный.
А я… что я? Я взращиваю в себе семена недоверия и скептицизма, которые ты мне негласно подарил.
безграмотная я, жду тапков и тычков в нос, ага.